Адаптация
Шрифт:
помнила, почему, собственно, решила, что они проболтаются.
Ничуть не бывало! Даже ни разу не запнулись на своих кличках. Как выяснилось позже,
эти клички у них постоянные игровые, а не на раз, как я думала, поэтому они сжились с ними
настолько, что часто и в обычной жизни обращались друг к другу по прозвищу, а не по имени.
Так, сидя на стуле и периодически распрямляя спину и вытягиваясь, я досиделась до вре-
мени, когда веки мои сомкнула дрма, и я принялась активно зевать. По моим подсчетам дав-
но уже наступила пора обедать, а ведь я даже не завтракала, не говоря уж о том, что толком не
выспалась. И не похоже, что кисейцев волнует вопросы комфорта пленных. За прошедшее
время они проделали колоссальную работу по планированию игровой тактики и захвату са-
мых выгодных ресурсов, даже перехватили базу белой руды, которая отключилась неожидан-
но рано и только и ждала новых хозяев, а про обед так и не вспомнили.
О еде не думать! Лучше подведм итоги того, что мне удалось за это время о них узнать.
Их всего восемь в команде! Что удивительно, потому что даже нас двадцать пять, и как
они собираются выиграть таким малочисленным составом, совершенно непонятно. Но собира-
ются и весьма серьезно настроены. И что самое поразительное, практически не сомневаются,
что победят. Жуть.
Потом. Если среди них и есть Парфен, то его личность не подлежит идентификации. Ни
взглядом, ни словом, ни единым жестом загадочный кисеец себя не выдал. И чем дальше, тем
сильнее дребезжало и даже свербило внутри желание немедленно узнать, кто же он. Из серии
сказок про синюю бороду – на тебе, дорогая, все сокровища мира, но не вздумай соваться в
дальнюю комнату – и конечно, дорогая забудет обо всех сокровищах, вместе взятых и ни о
чем кроме утоления любопытства думать не будет.
Та же история. Все женщины любопытны, как кошки, история по райское яблоко, предло-
женное змием, лишнее тому доказательства. С тех пор, смею заметить, к лучшему ничего не
изменилось.
В общем, только когда в животе заурчало от голода, я с изумлением поняла, что вс это
время тратила на что угодно, кроме основной своей цели – победы и денежного выигрыша,
обеспечивающих возвращение на Землю. Нет, вместо этого я разглядывала кисейцев, сравни-
вала их между собой и пыталась решить, кого из них хотела бы видеть на месте Парфена.
Мечтала, короче, о несбыточном, ведь очевидно, что если он и присылал мне приглашение, то
вс в далеком прошлом и попыток продолжить знакомство он больше предпринимать не со-
бирается. Короче, вот о чм я думала несколько часов. Это настолько изумляло, будто моя го-
лова взяла и предала меня.
Нет, я понимаю, конечно, вопрос установления личности неизвестного интересный, но не
настолько же, чтобы забыть о родителях!
Вина тяжким грузом упала на плечи и предстала пред глазами в образе заплаканного ма-
миного лица. А я сижу тут и рассуждаю, кто из них этот самый Парфен, вместо того чтобы
помнить, как и что нужно сделать для того, чтобы родители снова улыбались.
Теперь возле маминого грустного лица появилось папино, он не плакал, но так осунулся и
постарел, что мо сердце не выдержало нагрузки, да ещ неожиданно навалились все страхи,
которые я отгоняла чуть ли не со времени прилта, заполняя вс свободное время делами, ко-
торых вдруг не стало… - и я заплакала.
Нет, нельзя о них думать, чем больше буду представлять, как они по мне тоскуют, тем ху-
же будет. Если каждый раз прокручивать в голове момент, когда им сообщают о том, что слу-
чилось с самолетом, а скорее не сообщают, а когда они узнают об этом случайно, из новостей,
и еще не веря, переглядываются, мысленно припоминая, не этим ли рейсом я отправилась на
работу… Не думай! Не думай и помни - так я и сама заболею, зачахну и не найду в себе сил
что-нибудь делать. Страдать-то проще всего! А кто тут сделает за меня мою работу? Никто!
Так, отвлечься, отвлечься… Я сжала зубы, твердо решив думать о чм угодно, кроме нес-
частных своих родителей, и подняла лицо, вытирая щки тыльной стороной ладони.
И увидела ошарашенные лица кисейцев.
А вот, кстати, и отличное отвлечение.
Я быстро сориентировалась и старательно выдавила из себя очередную волну слез, сопро-
вождая е всхлипываниями, а потом закрыла лицо руками и разрешила себе разрыдаться в
полный голос, тем более что успокоиться было гораздо сложней, чем плакать дальше. Так что
чего зря такой момент упускать? В мом положении следует пользоваться любой воз-
можностью заставить ситуацию работать на меня. Подстроить под себя мир. Ну, или хотя бы
попытаться.
Минуты через две интенсивных рыданий, выдержав нужную паузу, я снова посмотрела на
команду, надеясь, что страдание написано на мом лице так же ясно, как следы слз.
– Кто из вас ОН? – спросила я прерывающимся голосом (он хорошо у меня выходил после
рыданий). – Скажите мне, кто?
Даже злючка Алой нервно сглотнул. Синь то открывал, то закрывал рот, в общем, хлопал
им, пытаясь что-нибудь сказать и не мог. Тот, который прилип к карте, по кличке Фиолет, и