Адель и 40 оборотней

Бакулина Екатерина

И Олин отлично понимает это. Он сейчас так смотрит на меня… так странно. Для него я тоже одна из многих, иначе Нико не стал бы спорить. Он умеет завоевывать внимание девушек.

Наверно, надо о чем-то поговорить, но все слова разом исчезли из головы. Я не знаю, что сказать.

— А чем бы ты хотела заниматься потом, когда получишь диплом? — спросил он. Мне кажется, даже не потому, что хотел знать, а потому что неловкая пауза затянулась.

Откуда неловкость? Болтовня с ним всегда давалась так легко…

— Не знаю, — сказала я. — В Лойлак наверно, там дикие места и бескрайние просторы, и боевая магия нужна не для войны, а для безопасности поселенцев на новых землях. Еще мы, с моей подругой, думали, что отлично было бы устроиться в частную охрану. Магам на такой работе хорошо платят и… спокойнее…

И не нужно никого убивать.

На самом деле, война всегда пугала меня. Даже не тем, что могут убить, а тем, что придется убивать мне. Я не готова.

— В охрану — отличная идея, — Олин кивнул, мне показалось, в его глазах даже искра мелькнула, что-то он придумал такое…

Протянул руку, осторожно коснулся моих пальцев.

Я невольно замерла.

— А как представляешь свое будущее ты?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Наверно, я никогда об этом не думал, скорее, плыл по течению. Мой отец военный, и мой брат, и куда же мне было еще деваться? А потом — куда направят.

Он погладил мои пальцы, так нежно. Тепло в его взгляде.

Надо жить сегодняшним днем…

Я немного подвинулась к нему ближе, давая понять, что вовсе не против.

И вдруг, словно что-то задело его. Олин убрал руку, даже чуть подобрался.

— Дел… я не… дело ведь не в Нико, не в играх, не в его подначках… — он облизал губы. — Ты очень нравишься мне.

— Я знаю, что не в играх, — сказала тихо. — Ты мне тоже нравишься… Мне было бы жаль расстаться и… если вот так все и закончится.

— Не узнав друг друга поближе? — он все же улыбнулся, снова потянулся ко мне.

— Да, — призналась я.

Искорки сверкнули в его глазах.

Я протянула руку, осторожно дотронулась до свежих шрамов на его лице.

— Болит?

— Нет.

Он мотнул головой, едва заметно фыркнул, улыбнулся. Так или иначе, но эту драку с Нико он выиграл, получив меня, как приз. И даже не важно, спорил он или нет… сейчас уже совсем ничего не важно.

Он пододвинулся ко мне ближе, и я даже сама не успела понять, как оказалась у него на коленях. Это я сама залезла? Он затащил? Олин уже целовал меня, и так хотелось еще, голова шла кругом. Его пальцы гладили мою спину.

Все было совсем не так, как в первый раз, я даже не могу сказать, в чем разница, но сейчас иначе — как-то совсем по-взрослому, по-настоящему. Не минутное заигрывание, не игра, я чувствовала, как огнем обжигает внутри. Желание, которому невозможно сопротивляться.

Чувствовала, как его дыхание становится чаще, сбивается, и нетерпеливо подрагивают пальцы. Еще немного, и он начнет раздевать меня прямо здесь, и я даже не уверена, что у меня будут силы сопротивляться. Это так неожиданно хорошо.

— Может быть… а… Дел… — он пытается что-то сказать мне, но снова тянется за поцелуем, не оторваться, закрыв глаза от удовольствия. — Может быть, мы пойдем ко мне?

— Давай, — шепотом говорю я, замирает сердце и как-то сжимается внутри. Потому что это тот самый последний шаг, однозначный.

Еще минут десять мы целуемся, никак не выходит закончить…

Потом, все же, встаем, он забирает вино и стаканы, я — миску с орешками. Немного боюсь столкнуться с кем-нибудь по дороге, потому что это так… Сегодня утром они дрались за меня, а теперь я… Капля запретного и недозволенного во всем этом, только капля, мы не делаем ничего такого… но у меня горят щеки. Такое удивительное ощущение, что сейчас что-то будет… вот прямо сейчас.

И все же, волнуюсь.

Я иду за ним. Он умудряется держать все одной рукой, а второй — меня, не отпуская, словно я могу сбежать.

Наверх. Олин открывает дверь.

Его комната намного просторнее, два высоких окна… но это совсем не важно сейчас. Я даже не успеваю разглядеть, потому что, едва закрыв дверь, он ставит стаканы на пол, отбирает у меня тарелку, ставит туда же, а меня разом, выдохнув, словно едва дождавшись, прижимает к стене. Я попалась.

Он расстегивает на мне ремень, пуговички на рубашке, и там под рубашкой, ладонями, обхватывает меня.

На какое-то мгновение я даже замираю напряженно, вдруг испугавшись… даже не знаю чего, может быть его тихого, едва слышного нетерпеливого рычания. Я знаю, что он не сделает мне больно, ничего плохого, но… слишком быстро и горячо.

И он мгновенно замечает это, замирает сам, касаясь моего виска губами.

— Что-то не так? — говорит чуть хрипло. — Я тебя пугаю, да?

— Нет, — я понимаю, что все хорошо окончательно, что мне нравится, выдохнув, прижимаюсь всем телом. И вдруг неожиданно смешно. — Немного, — говорю я. — Ты просто животное!

Он смеется тоже, тихо, немного хрипло.

— А ты сомневалась? — целует меня в висок и где-то за ухом, его пальцы нежно поглаживают. — Слишком быстро, да? Прости… Сейчас, да… я осторожно.

— Мне даже нравится, — честно говорю я. — Необычно.

Он тихо, но так весело хрюкает. Его колючая, отросшая за день щетина, щекочет мне шею. Мне действительно нравится. И от того, что немного смешно, становится вдруг так легко, словно я знаю его всю жизнь, могу доверять, могу расслабиться.

И я сама расстегиваю его рубашку. Осторожно… у него забинтована рука, но ему это не мешает… И, словно не в силах сдержаться, он рычит снова.

Быстро, нетерпеливо, да, я чуть-чуть не успеваю. Но у меня еще никогда не было так, и прямо захватывает дух.