Адель. Звезда и смерть Адели Гюс
Шрифт:
— В чем дело, мадемуазель? — спросил король. — Кто это?
— Ах, пустяки! — ответила Гюс. — Это — один из моих друзей, который вдруг стал врагом. Я заметила, что он пытался шикать мне, и хотела поговорить с ним, спросить, в чем дело…
— Кто же это?
— Анкарстрем.
— Анкарстрем? Не ждал я этого от него! В такой невежливой форме… Поди и скажи ему, — обратился Густав к лакею, — что я приказываю сейчас же прийти сюда!
Через несколько минут в уборную вошел Анкарстрем. Он был очень бледен, но дико горевшие глаза свидетельствовали, что юноша приготовился ко всему.
Адель внутренне усмехнулась. Конечно, он воображает, что она пожаловалась на него королю, и теперь готов доказать свое право называть ее так, как он выкрикнул в театре. Какой глупой считает он ее, если воображает, что она способна из пустой мстительности поставить на карту свои отношения с королем! Конечно, узнай король, что это Анкарстрем позволил себе крикнуть ей бранное слово, то юноше несдобровать. Но ей трудно будет оправдать в глазах короля свою прошлую связь с юношей, да и уж слишком низка была бы такая месть! Нет, она отомстит ему, не подарит ему этого оскорбления, но ее месть поразит его с самой больной стороны. С какой — сейчас она еще не знает; но она умеет ждать!
Король встретил юношу очень сурово.
— Что это значит, Анкарстрем? — резко крикнул он. — Подобное поведение недостойно офицера! Офицер должен…
— Умоляю ваше величество простить мне это вмешательство! — перебила его Адель. — Но это дело ближе касается меня самой, и я лучше сумею выяснить его… Анкарстрем! — обратилась она к юноше, — мы давно знакомы друг с другом, и после вашей услуги… Ведь я, кажется, говорила вашему величеству, — обратилась она к королю, — что этот юноша — мой спаситель! Однажды на прогулке на меня напала толпа женщин из простонародья, которые кричали, что я щеголяю в кружевах и шелках, тогда как они голодают. К ним присоединились и какие-то оборванцы, но Анкарстрем, случайно проезжавший мимо, разогнал весь этот сброд и помог мне благополучно выпутаться!
— Вот это больше похоже на моего Анкарстрема, чем такая выходка, как сегодня! — проворчал король.
— После вашей услуги, — продолжала Адель, обращаясь к юноше, — мы подружились, вы нередко навещали меня, и я находила много удовольствия в беседе с вами. И вдруг вы перестали навещать меня, однажды при встрече отвернулись, чтобы не кланяться. А сегодня… — она нарочно выдержала паузу, — сегодня мне показалось, что вы присоединились к тем, которые хотели во что бы то ни стало ошикать меня. Ведь я знаю, Анкарстрем, что сегодня я играла хорошо. К игре ваше шиканье относиться не могло. О, я верю, что у вас имеется какая-нибудь серьезная причина сердиться на меня. Но, милый мой мальчик, как же можно переносить на артистку то раздражение, которое питаешь против человека? Вот за тем, чтобы сказать вам это, я и просила вас прийти сюда, ко мне. А вы… и не стыдно было вам передать через лакея такой невежливый ответ даме? Да, должно быть, у вас имеется действительно серьезная причина сердиться на меня, и вы объясните мне эту причину!
— Да, да, непременно объясните! — подхватил король.
— Но я думаю, что это будет лучше сделать наедине, — прервала его Гюс, — а потому решила вот что: для объяснения и отчасти в наказание вы, Анкарстрем, должны быть у меня сегодня на вечере после спектакля. Гости соберутся несколько позднее, и мы успеем поговорить!
— Слышишь, Анкарстрем? — сказал в свою очередь король. — Ты должен быть сегодня у мадемуазель! И даже сделаем так: после спектакля ты придешь сюда и потом отвезешь ее домой. Слышишь? Это — форменное приказание! Ступай!
Анкарстрем ушел.
Тогда Густав обратился к Адели:
— Но ты, конечно, расскажешь мне, дорогая, что мог иметь против тебя этот щенок?
— Я думаю, что могу сказать это вам и сейчас, дорогой мой Густав! Мальчишка начитался памфлетов, а, может быть, кто-нибудь из марковцев уверил его в том, что я — враг Швеции. Ну, вот… долго ли вскружить голову зеленому мальчишке? Но он — славный малый, и я быстро обращу его в пай-мальчика!
— Как ты бесконечно добра, моя Адель! — растроганно сказал Густав, целуя руку Гюс. — Ты — ангел! Он оскорбил тебя, а ты еще подыскиваешь ему извинения! Боже, какая прекрасная женская душа в твоем прекрасном теле!
После окончания спектакля Анкарстрем явился в уборную Адели и с какой-то кривой, бледной усмешкой беззвучно отрапортовал по-военному.
— Во исполнение приказания его величества имею честь явиться!
— Иоганн, — сказала Адель, подходя к юноше, — я дорого дала бы, чтобы мне не было нужды в королевском приказании. Но, хотя я не желала королевского вмешательства, я все-таки рада, что так случилось: ведь теперь я имею возможность объясниться с вами. Во всяком случае верьте, что участие короля вышло совершенно случайным. В то время, как я посылала лакея за вами, его величество зашел ко мне в уборную, и лакей при нем передал ваш ответ. Впрочем, наверное, вы не поверите словам «распутницы»? В таком случае, если хотите, я могу позвать лакея, он подтвердит вам…
Что-то совсем по-детски дрогнуло в лице Анкарстрема, когда, потупившись, он ответил:
— Я глубоко извиняюсь в своей выходке… Этого не следовало делать, я понимаю… Но, когда я сидел в театре и смотрел на вас, у меня на сердце мгновенно всколыхнулось похороненное прошлое, и… такая волна горечи поднялась… Я не сдержался… Но, еще раз повторяю, я бесконечно сожалею об этом и прошу меня извинить… Может быть, вы удовольствуетесь этими объяснениями и позволите мне не сопровождать вас?
— Иоганн! — воскликнула Адель. — Смотрите, я начну думать, что вы просто боитесь меня, опасаетесь, чтобы ваша любовь ко мне не ожила опять с прежней силой!
— Нет, этого я не боюсь, мадемуазель! — грустно, но твердо возразил Анкарстрем. — Да, я любил вас, любил всем пылом нетронутого сердца, но эта любовь сразу и бесповоротно исчезла.
— В таком случае я не могу исполнить вашу просьбу и считать объяснения исчерпанными. Я тоже считаю наше прошлое похороненным без возврата, но не нахожу в нем причин для дурных чувств. Вы во власти какой-то ошибки, и эту ошибку я должна выяснить. А потом… потом вам предоставляется полная свобода не узнавать меня при встречах! Теперь же благоволите дать мне руку и проводить меня до экипажа!
Всю дорогу они ехали молча, каждый погруженный в свои думы. Но вот они подъехали к парку, из-за засыпанных снегом деревьев которого сверкал огнями небольшой особнячок, въехали в ворота и остановились у широкого портала. Анкарстрем выскочил первый, помог Адели выйти и повел ее под руку по широкой мраморной лестнице, уставленной цветами и тропическими растениями. Оставляя в стороне парадные покои, артистка провела его в маленькую, уютную гостиную, где он должен был обождать, пока она переоденется к вечеру.