Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская
Шрифт:
— Ты права, — согласилась принцесса. — И все же мне тревожно. Совершенно очевидно, что один из двоих был принц, а второй — граф Мерсбург… Почему супруг мой покинул двор? Что заставило его пуститься в путь в обличье простого рыцаря? Куда он направляется? Почему путь свой держит в тайне? Неужели, узнав, что подозрения, павшие на Кауница, оказались беспочвенными, принц заподозрил маркиза Тюрингского и сгубил его своей ревностью? А может, Мерсбург, коему маркиз полностью доверял, помог Фридриху совершить это страшное преступление? Ах, причины, побудившие супруга моего пуститься в дорогу,
— А каким образом мог он его получить? — возразила Батильда. — Ведь он должен постоянно следовать за супругом вашим!
— Ах, дорогая Батильда, как все это подозрительно! Когда же сомнения мои наконец рассеются?!
Одни тревожные мысли сменились другими, и на следующий день принцесса поделилась ими с Батильдой: только с ней она могла говорить о том, что занимало ее более всего.
— Дитя мое, — начала Аделаида, — послание графа не только не успокоило меня, а, напротив, удвоило мои страхи. Кто поручится, что принц сегодня или завтра не появится в этом замке? Если у него возникнет такое желание, разве сможет Мерсбург ему отказать? Ты не представляешь, насколько велика власть Фридриха; его воля — закон. Мне страшно, Батильда, в замке Мерсбурга, ибо у меня есть основания сомневаться в искренности его хозяина. Поэтому я решила покинуть сей дом и поискать более безопасного пристанища; если ты согласна со мной, мы уйдем отсюда, как только соберем самое необходимое.
Полностью положившись на принцессу, дочь майора Крейцера возражать не стала, и уже на следующий день обе женщины отправились в Эрфурт, столицу Тюрингии, расположенную в нескольких милях от замка Мерсбурга.
Остановившись в дрянном трактире, единственном убежище, кое тогдашние города предлагали странникам, Аделаида прежде всего стала разузнавать новости о маркизе Тюрингском.
— Наш сеньор, — ответил ей трактирщик, — сейчас наместник всей Саксонии; недуги заставили государя Фридриха временно отойти от дел, и он призвал на помощь нашего сеньора, назначив его своим наместником до тех пор, пока сам он не вернется из паломничества, куда он отправился для поправления здоровья.
— А отчего занедужил ваш повелитель? — спросила Аделаида.
— От горя; говорят, у него с женой начались нелады, — ответил трактирщик.
— А в чем ее обвиняют?
— В том, что она посмела связаться с юным Кауницем, офицером на службе повелителя. Ее непотребное поведение наделало много шума при дворе, и Фридриху пришлось заточить ее в крепость Торгау, где, как полагают, она проведет остаток дней своих. Надеюсь, она не станет пытаться бежать оттуда, потому что, ежели она сбежит, за жизнь ее никто не даст и медного гроша.
Трактирщик умолк и более уже рта не раскрывал: то ли рассказать было нечего, то ли опасался сказать лишнего. Опечалившись, Батильда сникла, но Аделаида, как и положено венценосным особам, умела скрывать истинные свои чувства и смогла обернуть печаль девушки в пользу беглянок, так что никто ничего не заподозрил.
— Наконец я узнала то, о чем давно хотела узнать, — заявила принцесса Батильде, как только они остались одни. — Теперь ясно, что нам нельзя долее оставаться
— Сударыня, — воскликнула Батильда, — вы опасаетесь гнева супруга, но ведь он ищет вас; разве стал бы он вас искать, если бы хотел погубить? Ведь когда вы были в Торгау, он мог поступить с вами, как ему заблагорассудится.
— Мой побег наверняка входит в его планы, — ответила принцесса. — Он хочет убить меня, но не намерен пятнать моей кровью свой трон, а потому решил выманить меня из своих владений, чтобы удобнее было расправиться со мной. Оставляя же наместником возлюбленного моего, он разлучил нас навсегда.
— Если бы он подозревал маркиза Тюрингского, разве стал бы он убивать Кауница?
— Когда речь заходит о мести, ничто не может его остановить. Но по крайней мере, до тех пор, пока возлюбленной мой находится у кормила власти, он в безопасности.
— Что ж, сударыня, — промолвила Батильда, — тогда не отправиться ли нам в Дрезден?
— Избрав пристанищем столицу Саксонии, мы можем нанести вред маркизу Тюрингскому, а мне ошибка эта может стоить жизни. Небо свидетель, я не слишком держусь за жизнь, она дорога мне лишь потому, что я лелею надежду когда-нибудь соединиться с возлюбленным своим. Поэтому поверь мне, Батильда, сейчас нам лучше покинуть Саксонию; когда гроза стихнет, мы сюда вернемся.
Взяв прежний экипаж, они решили отправиться во Франкфурт, а оттуда в ту страну, где пребывание казалось им наиболее безопасным.
Проехав целый день, они остановились на ночлег в убогой гостинице в Марбурге, у подножия гор, отделяющих Гессен от Франконии. Утром им предстоял переезд через горы, где дорог не было вовсе.
Когда они сидели за столом, к ним подсел приятного вида мужчина.
— Сударыни, — обратился он к ним, — полагаю, завтра вы намерены отправиться во Франкфурт? Я еду туда же; дорога очень трудная, а вы, я вижу, одни, поэтому я прошу дозволения сопровождать вас, дабы в случае необходимости оказать вам посильную помощь.
По доброте душевной Батильда, никогда ни о ком не судившая дурно, а о бесчестных людях знавшая только понаслышке, от имени хозяйки с радостью согласилась на предложение незнакомца.
Однако Аделаида остудила пыл девушки.
— Дитя мое, — сказала она ей, — боюсь, вы поступили легкомысленно, приняв предложение незнакомца. Если мне не изменяет память, я видела его в крепости Торгау, и там он носил солдатскую одежду.
— Я тоже видела его там, сударыня.
— Тогда почему ты приняла его предложение?
— Я согласилась, не подумав; теперь, после должных размышлений, я понимаю, что была не права.
— И как нам от него отделаться?
— Не знаю; если он действительно опасен, наш отказ только разозлит его. Хотя, — добавила Батильда, — я не помню, чтобы за ним числились дурные поступки; быть может, он действительно предложил свои услуги от чистого сердца, а так как он, очевидно, рассчитывает на вознаграждение, мы можем попытать счастья. Через перевал ходят разные люди, а наш новый спутник кажется мне храбрым малым.