Аденома простаты
Шрифт:
– Одну минуту, – расшаркался халдей.
В ожидании заказа Аглая и Борис рассматривали ресторанный зал. Публика была разношерстной, но бросалось в глаза, что почти все женщины были одеты в самое лучшее, будто пришли на концерт Стаса Михайлова.
И тут их внимание привлекли две сверкающие побрякушками, словно люстры в прикамском оперном театре, имени Чайковского, кстати, женщины за соседним столиком. К ним пытался подгрести один подвыпивший задрот, то ли на танец хотел позвать, хотя под классическую арию не шибко-то растанцуешься, то ли просто познакомиться. На что одна из
– Отвали, слышь? Не видишь, что здесь бизнес-леди базарят. Брызни отсюда.
Незадачливого незнакомца будто ветром сдуло.
– О времена, о нравы, – пушкинскими словами тихо отреагировал на эту сцену Борис. – С то-ско-ю я гляжу на на-ше по-ко-ленье…
– Ужас, – согласилась Аглая.
Им обоим было смешно.
– Ты посиди пока, я в туалет, – сказал Борис, вставая.
– Я с тобой.
– Ты с ума сошла? Я один справлюсь. Тебе нельзя поднимать тяжести, – сострил он.
– Мне кажется, что они все на меня смотрят. Я стесняюсь, – оглянулась по сторонам девушка.
– Они смотрят на тебя по другой причине: ты очень красивая.
– Да ну тебя, – улыбнулась Аглая.
Но между тем было видно, что ей очень приятно было это не только слышать, но и осознавать.
А оперный баритон запел новый романс на стихи Пушкина:
– Я вас лю-бил, лю-бовь еще, быть мо-жет, в душе моей уга-сла не сов-сем…
– Вот и у меня любовь к тебе никогда не угаснет, – Борис нежно посмотрел на Аглаю. – Во всяком случае, я хочу этого.
– Я тоже этого хочу.
У нее от этих слов на глазах появились слезы…
Официант в длинном переднике, расставив на их столе заказанные угощенья, тем временем разлил по глубоким бокалам дорогой коньяк.
Картина третья
Рыбаки ловили рыбу
Об их романе никто не знал. Кроме, разумеется, Глеба. Но ему это положено было знать по роду своей деятельности: он знал всё про всех.
Домой к себе Аглая приглашала редко, только тогда, когда уезжала соседка. Она не хотела, чтобы кто-то видел Бориса, а потом задавал глупые и ненужные вопросы. Он, естественно, тоже позвать домой ее не мог.
Встречались они в основном у знакомых и друзей, которые предоставляли им свои апартаменты на несколько часов. Иногда ходили в сауну. Иногда уезжали на машине куда-нибудь в лес. А иногда проводили время в гостиницах, когда Борис типа уезжал на рыбалку. Во всяком случае, так он говорил жене. Та простодушно верила и в эти рыбацкие сказки, и в командировки, и в поздние его приходы, связанные с якобы ненормированным рабочим днем, и в деловые вечерние встречи. Правда, она ему однажды сказала, не забыл ли он, что у него есть дом, жена и дочь. Соответственно, есть и обязанности.
Пару раз и всё знающий Глеб давал ключи Борису от своей дачи. Дача находилась недалеко от Прикамска, минут сорок езды по трассе в сторону Екатера. Правда, его жена потом это дело разнюхала и строго повелела, что не допустит блядства и распутства в своем доме. Но потом сострадающе сделала для Бориса исключение.
Глеб тоже был человеком понимающим. Он тоже сострадал нашим героям. У него, как у всех нормальных мужиков, также была женщина на стороне. Причем на далекой стороне: она жила в соседнем Екатере. Поэтому ему приходилось прикладывать максимум фантазии, чтобы придумать себе командировку в столицу Урала.
Они проснулись оттого, что им в лица светило утреннее солнце, пробивающееся сквозь узкую щель между двумя шторами.
Борис поцеловал Аглаю.
– Свет похож на бога. Он рассекает тьму и всегда побеждает, – прошептал он.
– Я люблю тебя, – сонно ответила она, обняв его за шею.
– Я тоже. И сейчас для меня даже сол-нце светит по-о-со-бому с той мину-ты, что уви-дел я те-бя. И отны-не все, что я ни сде-ла-ю, све-тлым именем тво-им я на-зову. Посажу я на зем-ле сады весен-ние, зашу-мят они по всей стра-не. А ко-гда при-дет пора цвете-ния, пусть они те-бе расска-жут обо мне.
Она притянула его к себе…
– Иногда мне кажется, что если бы мы встретились раньше, то у нас были бы общие дети. Они были бы такие же красивые, такие же талантливые, как ты. Мы бы любили их. Они любили бы нас. И мы были бы счастливы, как никто, – говорила она. – Я и сейчас счастлива с тобой. А ты?
– И я счастлив, – он поцеловал ее в глаза.
– А у тебя жена молодая?
– Моложе тебя на год.
– Значит, я старая? – спросила кокетливо.
– Ты – мой друг вечно юный.
– Значит, ты ей изменяешь со мной?
– Я ей не изменяю.
– А что ты делаешь?
– Я люблю тебя. А ты любишь меня.
– А жену? Давай колись. Не трясись по бездорожью между правдою и ложью.
– Ее тоже.
– А кого больше?
– Я люблю женщину. С большой буквы, – уклонился от прямого ответа Борис, дескать, понимай как хочешь.
Они немного полежали молча.
– Сначала я думала: кто я для тебя? Мать-одиночка? Очередная любовница? Случайная точка в пространстве? Потом я думала: вот возьму и рожу от тебя ребенка. И спрашивать не буду. Потом передумала. А сейчас думаю, что мне и так хорошо. С тобой – хорошо. Без тебя – плохо. Самое главное – что я научилась ждать. Как вы там со Стингером поете? Надо только выу-читься ждать, надо быть спокой-ным и упря-мым, чтоб порой от жиз-ни по-лу-чать ра-достей скупы-е телеграм-мы, – интимно-тихо пропела она. – У меня есть ты. Этого мне достаточно: если не быть счастливой, то хотя бы жить в предвкушении счастья. Счастье – это не то, что есть в руках. Это не то, что можно подержать, надеть, купить, съесть, выпить, повесить на стену. Это то, во имя чего надо жить, к чему надо стремиться. Может, на это уйдет вся жизнь.
– Я люблю тебя.
– У меня есть сын, у тебя есть дочь.
– Твой сын – это ты сама.
– А твоя дочь – это ты.
– Да.
– Давай их познакомим. Может, они потом поженятся и будут счастливы вместе, а это значит, что и мы будем счастливы вместе с ними, будто мы всегда были вместе и никогда не расставались.
– Это ты здорово придумала. А чего ты со своим мужем-то разошлась? Не поделили чего?
– Скажу – смеяться будешь. Вадимом его зовут. А на свете нет ни одного порядочного человека с этим именем, все Вадики – либо проходимцы и прохвосты, либо подлецы и жулики, а чаще всего – всё вместе. Негодяи, одним словом. Возьми любой фильм или любую книгу.