Адепт. Том второй. Каникулы
Шрифт:
– А если я предложу третий вариант – потанцевать для собственного удовольствия и наплевать на мнение остальных?
– Вряд ли у нас это получится.
Но я уже загорелся шальной идеей доставить Кисе хоть какое-то удовольствие от вылазки в свет. Ведь сколько времени она получает лишь презрение окружающих, так почему бы не показать всем, что их мнение для нас ровным счетом ничего не значит? Вот только вальс для этих целей вряд ли подойдет, а свой танец с ветром я вряд ли сумею повторить. Но ведь есть один земной танец, который никто из присутствующих не видел... да и платье
– Если тебе будет не жалко своего наряда, мы можем исполнить танец, который никто из присутствующих точно никогда не забудет. Он называется танго, и его основными принципами являются... Эх, как бы тебе понятнее объяснить...
Наверное, на меня сильно повлияло вчерашнее общение с Хелиго, потому что дальше я, пытаясь подобрать необходимые слова, машинально собрал в своем сознании мыслеобраз, содержащий все воспоминания, полученные от просмотра выступлений земных танцоров, и толкнул его в разум Кисе. И только тогда вспомнил, что, кроме драконов, никто с помощью мыслеобразов общаться не умеет. Но в следующий момент очень удивился, потому что взгляд вампирши внезапно сделался отстраненным.
– Киса, с тобой все нормально? – спросил я, беспокоясь о том, как бы мое неосознанное действие не причинило ей непоправимый вред.
Девушка пару секунд не реагировала, но потом моргнула, посмотрела на меня с восторгом и выдохнула:
– Это выглядит просто потрясающе! А где же так танцуют? Я ни о чем похожем в жизни не слышала!
– Постой, у тебя получилось принять мою память?
– Разумеется. Кстати, а почему ты никогда раньше не говорил, что обладаешь такими способностями? Хотя мне самой следовало догадаться, когда ты упоминал обучающий сон.
Так, стоп! Нужно разобраться в происшедшем. Оказывается, магам тоже под силу подобный обмен информацией. Почему же в Академии этим никто не пользовался? Эх, нужно было больше уделить времени именно этому разделу знаний, а не зацикливаться на стихийной магии!
– Вообще-то, я не знал, что опытные маги тоже могут общаться мыслеобразами, – признался я. – Теперь вот сам удивляюсь, как же до сих пор не удосужился ни у кого это уточнить.
– Подожди, Алекс, я тебя не совсем понимаю. При чем здесь маги? Принять мыслеобраз может любой представитель нашей расы.
Я выпал в осадок и глуповато открыл рот, а Киса, поглядев на эту живописную картинку, сбросила мне свой кусочек воспоминаний. Развернув его, я узнал, что вампиры с детства учатся этому. Правда, далеко не у всех получается овладеть передачей образов, так как это довольно сложный процесс, требующий длительных целенаправленных тренировок, но принять их могут все клыкастики без исключения. Поэтому обучение их детей идет быстро и интенсивно. Гораздо быстрее, чем у любой другой расы. А ведь я еще удивлялся, как же это Киса в таком возрасте смогла получить самостоятельное задание высшей категории сложности.
Эти особые способности у вампиров являются врожденными. Именно благодаря им раса вампиров смогла добиться таких потрясающих успехов в магии разума, которые и не снились имперцам. Никакого секрета из этого не делается, поэтому многие жители соседних государств и представители других рас, проживающие на территории Сильшхусса, знают о весьма экономящей время способности общения некоторых вампиров. Маги имперцев тоже могут использовать подобный вид общения, но стараются его не применять, так как без особых природных задатков, характерных вампирам, и особенно при передаче большого массива информации, он способен с легкостью разрушить мозг собеседника.
Кстати, это подтверждается и моей вчерашней головной болью. Уж если тело дракона, изначально приспособленное к подобному, не выдержало большого объема новых знаний, что же тогда говорить об обычных магах? Уверен, если бы кто-нибудь из них принял хотя бы десятую часть той информации, которую получил я, то в итоге распрощался бы со своей крышей навсегда. Понятно, что никому из них не хочется рисковать, и все специалисты, окончившие Академии, хотя и знают о таком способе общения, но без особой нужды им не пользуются.
Теперь мне стало ясно, почему драконам не удалось воздействовать на вампиров. Оказывается, у этих двух рас очень похожие способности, поэтому у клыкастиков присутствует своеобразный природный иммунитет к главному драконьему инструменту манипулирования разумными. Некий защитный механизм, закрывающий сознание, как у драконов. Но только последним приходится развивать его целенаправленно, тратя на это долгие годы, а у вампиров он появляется с самого рождения.
– Алекс, ты еще здесь? – иронично поинтересовалась девушка. – Неужели для тебя эта новость оказалась настолько шокирующей?
В ответ я сбросил ей мыслеобраз, слепленный из своих догадок, так что спустя пару секунд Киса смогла понять, по какой причине произошла война между вампирами и демонами.
– А мысли вы тоже умеете читать? – уточнил я, когда взгляд вампирши стал осмысленным.
– Нет. Но, судя по твоим предположениям, только потому, что даже не представляем, как нам раскрыться.
– Ну, значит, вам есть еще куда развиваться... Так, мы танцевать собираемся или продолжим вместе разбираться в тайнах глубокой древности?
– Сомневаюсь, что у меня получится. Хотя общий смысл танца мне понятен, но я раньше никогда...
– Я тоже, – перебил я Кису. – Но уж очень хочется утереть нос всем этим знатным пижонам!
Вампирша засмеялась, поднялась с кресла и без сожалений аккуратно разрезала магией свое платье до бедер, чтобы оно нисколько не мешало при движениях, после чего заявила:
– Я готова. Пошли удивлять народ!
Поднявшись, я вместе с девушкой направился к центру зала. На ходу достал из кармана мешочек с монетами, вынул медяк, который мне дали на сдачу стражники у ворот, и сделал из него звуковой амулет. Структуру плетения я помнил, так как успел ее изучить еще в кабинете у Фалиано, но вместо обычной речи внедрил в нее музыку, извлеченную из своей памяти. Знаменитое сочинение короля танго Астора Пьяццоллы в обработке для струнного оркестра. Максимально усилив плетение, я лишь понадеялся, что звук окажется достаточно громким, чтобы разговоры в зале не смогли его заглушить.