Адепт
Шрифт:
– И сколько это будет стоить? Если все получится? – поинтересовался Матушкин.
Алхимик снова обратил внимание, что, несмотря на уставной тон в голосе солдата, в нем нет и тени неуверенности или колебаний, хотя он бесцеремонно вмешивается в разговор людей намного выше его по социальному положению. А Самарин, как обычно, не отреагировал на это. Так, словно привык разговаривать с Матушкиным почти по-дружески. Но при всем этом у Рудницкого сложилось неопровержимое впечатление, что русский аристократ не является сторонником
– А сколько стоит человеческая жизнь? – ответил он вопросом. – Если это золото действительно лечит и омолаживает, нет такой цены, которую не заплатили бы смертельно больные или старики. Сто тысяч? А может, миллион рублей? – Он пожал плечами.
– Как долго продлится этот процесс? – вмешался Самарин.
– Не больше получаса. Может, меньше, никогда раньше этого не делал.
– Ну-ну, – буркнул офицер. – Интересно, а…
– Еще угля! – прервал его Рудницкий.
Полковник закатил глаза, но открыл дверцу печи, помогая подчиненному. Тот сразу же взялся за лопату.
– Хватит?
– Пока да. Как твой шрам, Матушкин?
Солдат непроизвольно потянулся к лицу, скривился, ощущая под пальцами шрам.
– Так себе, – невесело ответил он. – Побаливает. Ну и сомневаюсь, что с такой рожей буду интересен девушкам.
– Когда закончим с трансмутацией, напомни мне, чтобы я дал тебе что-то для раны.
– Боюсь, я не могу себе позволить ваше лекарство, господин алхимик. Я видел цены…
– Я же сказал «дам», а не «продам», – рявкнул Рудницкий. – И еще одно: как вы вошли? Я же приказал Мареку закрыть двери, чтобы никто мне не мешал.
– Ну, его высокоблагородие показал мальчику через окно пять рублей. Подействовало, как волшебная палочка, – сухо пояснил Матушкин.
– Ну негодник! – выругался Рудницкий.
– Не злись на мальца, – попросил Самарин. – Он уже видел меня здесь и потому впустил.
Алхимик небрежно махнул рукой, хотя его явно не убедили аргументы собеседника. Все его внимание было сосредоточено на котле, который становился вишневого цвета.
– Я не могу взять лекарство даром, – заявил Матушкин. – Хоть я и простой солдат, но…
– Ой, заткнись, придурок! – буркнул Рудницкий. – Ты действительно считаешь, что я хотя бы минуту предполагал, что ты простой солдат?
Алхимик рассмеялся: на лицах россиян возмущение боролось с недоверием.
– Задумался над тем, что тебя выдало? – продолжил алхимик. – Давайте подумаем: во-первых, словарный запас и акцент, свидетельствующий о том, что ты воспитывался в среде, где говорили литературным языком, без ошибок, во-вторых, манера вступать в разговор, словно твое социальное положение соответствует всем собеседникам. И наконец, вопрос гигиены…
– Не понял. Что не так с моей гигиеной? – спросил действительно разозлившийся Матушкин.
– Тут как раз наоборот, – заверил алхимик. – Все в порядке. Только пользуешься достаточно эксклюзивным одеколоном Chevalier d’Orsay. Я в этом разбираюсь, поскольку сам продаю парфюмы. А от обычного русского солдата, извините, господа, несет капустой и нестиранными портянками.
– Господин алхимик… – зловеще протянул Самарин.
– Подайте воск! – кинул резко Рудницкий, явно утратив интерес к этой теме. – Там, на столе!
Матушкин выполнил распоряжение, и алхимик бросил в жидкий металл небольшой кусочек воска.
– Ну! – Он закусил губу. – Сейчас посмотрим…
При помощи железных щипцов он убрал котел с огня и запустил мощный вентилятор, охлаждающий содержимое котла. Постепенно металл твердел и становился серебристо-белым с легким золотистым оттенком.
– Слишком светлое для золота, – заметил Самарин.
Рудницкий вкратце, солдатскими выражениями, объяснил ему, почему самый бесполезный социальный класс, для прикрытия называемый аристократией, должен оставить экспертную оценку людям образованным и владеющим, в отличие от их светлости, опытом в алхимии и металлургии.
– Это электрум, – объяснял дальше алхимик. – Сплав золота и серебра, возможно, с небольшими примесями других металлов. Трудно требовать, чтобы первая трансмутация прошла идеально. Вероятно, пропорции отдельных ингредиентов были не такими, как нужно. Только это мелочь, учитывая, что изменение произошло.
– И что дальше? – спросил Матушкин.
– Разделю металл электролизом. Это нетрудно, у меня есть все необходимое оборудование.
– Я собираю группу для уничтожения созданий, что вырвались из анклава, – заявил Самарин. – Возможно, это серебро дало бы нам преимущество…
Алхимик молча вытряс металл из котла и положил на весы.
– Больше двух фунтов, – через мгновение сказал он. – Думаю, что сплав содержит каких-то восемь, может, девять частей серебра, остальное золото. Я подумаю над тем, что ты сказал, приходи во вторник.
Похоже было, что Матушкин хотел возразить, но Самарин остановил его решительным жестом.
– Во вторник так во вторник. А за лекарства для Матушкина я могу заплатить. И был бы благодарен, если бы ты оставил при себе предположения по поводу его статуса. Понимаешь, наша миссия требует предельной осторожности и…
– Предположения я оставлю при себе, – прервал его Рудницкий. – А лекарства дам бесплатно и с гарантией на случай осложнений.
– Какие, к чертям, осложнения?
– Я никогда раньше не лечил такие раны спагирическими средствами, – беззаботно проинформировал алхимик. – Во всяком случае, я постараюсь скорректировать возможные побочные эффекты…
– Ну не знаю… – неуверенно произнес Матушкин. – Может, не надо?
– Как хочешь, но мне кажется, что твоему лицу уже ничто не повредит…