Дядя самых честных правил 8

Через открытые двери было видно, как Киж вошёл с подносом в комнату и торжественно водрузил бутылку в центр стола. Гагарин и ещё один заговорщик будто и не заметили «лакея», продолжая тихо перешёптываться. А вот третий, дородный мужчина с усами, посмотрел на бутылку, на Кижа, снова на бутылку и заявил:

— Чё стоишь? Открывай, пить будем!

Киж, сохраняя невозмутимый вид, сломал сургуч и взялся за пробку. Штопор не потребовался — он легко открыл бутылку пальцами.

— Ха-ха! —

И сдвинул свой бокал вперёд, требуя живительной влаги. Киж, всё с таким же каменным лицом, наклонил горлышко над хрустальным фужером.

Пару секунд ничего не происходило, будто в бутылке ничего не было. А затем выглянул тонкий чёрный «усик», принявшийся обшаривать внутренность бокала. За ним появился второй, третий… Через секунду по фужеру шарил толстый пучок гибких «корешков»

— Эт чё такое?

Усатый подался вперёд, пьяным взглядом изучая необычное явление.

— Эт как пить-то?

В следующий момент чёрные «усики» переполнили бокал и начали «вытекать» на стол, похожие одновременно на густую смолу и на шевелящийся ковёр из насекомых.

— Я это не буду! — взвизгнул усатый. — Я такое не пью!

Гагарин и второй заговорщик наконец обратили внимание на происходящее. Князь оказался сообразительней — он резко подался назад вместе со стулом, заставив ножки заскрипеть по паркету. Вскочил и попытался кинуться прочь. Но опоздал.

— Князь Урусов просил вам передать этот презент, — ухмыльнулся Киж.

Из бутылки вытекло ядро заклятия — комок темноты, окружённый тысячей длинных «усиков». Чёрное солнце проклятых, несущее смерть.

— А-а-а!

Крик длился всего мгновение. «Усики» разделились на три жгута и каждый воткнулся в одного из заговорщиков. Люди застыли на своих местах, не в силах даже поднять руку. Их кожа почернела, глаза выпучились, а рты беззвучно распахнулись.

А перед ними стоял Киж с бутылкой в руке и зло улыбался. За него я совершенно не переживал — вчера, когда проклятие извлекли из императора, он руками запихивал «усы» заклинания в бутылку. Совершенно без вреда для себя.

Продувка в эфирном ветре что-то сломала в «Эльфийской проказе»: она перестала вселяться в живых и медленно пожирать. Вместо этого начала убивать тех, кто оказывался рядом. Думаю, проклятие даже могло охотиться, если выпустить его на волю. Но этого никто не собирался делать.

Я не стал даже заходить в комнату, чтобы не попасть под его действие. Взвинтил Анубиса, прицелился и швырнул сгусток раскалённого эфира. Пылающей кометой он влетел в ядро проклятия. Нити «усиков» вспыхнули, а комок тьмы «Эльфийской проказы» взвизгнул и начал дёргаться из стороны в сторону. Полетели хлопья эфирного перегара, а по комнате потёк удушливый дымок. Несколько секунд — и авалонское заклятие сгорело, будто его и не было. «Усиков» не стало, и тела заговорщиков со стуком повалились на пол. Ни один не пережил встречи с тем ужасом, который сами выпустили на волю.

Киж поставил

— Как-то слишком быстро, Константин Платонович, — обернулся он ко мне. — Может, стоило придумать им более неприятную смерть? Я мог бы…

— Уймись, Дмитрий Иванович.

Он вздохнул и принялся стягивать с себя ливрею. А я осмотрел тела заговорщиков — нет, никто не выжил. На их лицах застыл непередаваемый ужас, будто они увидели жуткое древнее божество, поднявшееся из глубин моря. Очень плохая смерть, которую и врагу не пожелаешь. Но я не жалел о сделанном: для притащивших авалонскую заразу — самая подходящая плата.

— Константин Платонович, — Киж кивнул в сторону лестницы, — кажется, опричники что-то услышали.

«Ловчая сеть» всё ещё была со мной. Я закрыл глаза и прислушался к тому, что происходит на первом этаже. Ага, точно — маги почуяли выброс эфира. И трое колдунов в сопровождении десятка опричников направились к лестнице. Желаете проверить, что произошло? Тогда у меня для вас сюрприз.

Дождавшись нужного момента, я щёлкнул пальцами. Связка Знаков, нарисованная на первом этаже, активировалась, и дворец тряхнуло. Пол под ногами зашатался, громыхнул взрыв, а Кижа так и вовсе сбило с ног от неожиданности.

Легко было представить, что сейчас творится внизу. Огненная волна, выбивая двери и окна, прокатилась по всем залам. Сжигая мебель, людей и снося всё на своём пути.

Не успел Киж подняться, как грохнуло второй раз. Я не собирался устраивать пожар в здании, и заложил в «мину» ещё и Знак Льда. Сейчас волна холода потушит огонь и всё останется как есть. Ну, кроме опричников, разумеется.

— Дмитрий Иванович, хватит валяться. Спустись и добей выживших. А после бегом ко мне, есть ещё для тебя работа.

Киж вскочил, щёлкнул каблуками и бегом умчался выполнять поручение. А меня ждал последний акт этой пьесы — исполнение обещанного.

Он сидел в маленькой комнате на третьем этаже. Бледный, худой, нескладный, с лицом ребёнка и глазами старика. Иван Антонович, свергнутый в младенчестве император Российский, всю жизнь проведший в заточении. Вызывающий одновременно жалость и уважение. Честное слово, я бы не выдержал сидеть под замком столько времени!

Когда я распахнул дверь и вошёл, он вскочил, но в его взгляде не было и тени страха. Парень не знал, куда деть руки, отчего то прятал их за спиной, то начинал теребить полы камзола.

— Добрый день, Иван Антонович. Я не ошибся, это же вы?

— Я, — он нервно дёрнул щекой. — Вы пришли меня убить?

— Не совсем. Убивать я вас не буду, но умереть вам придётся в любом случае.

— Тогда сделайте это быстро. Не хочу мучиться.

— Иван, вы позволите вас так называть?

Он кивнул.

— Скажите, чего вы хотите?

— Я?!

Вопрос ошарашил его. Иван выпучился на меня, не понимая, о чём я говорю.

— Именно вы. Царствовать? Отомстить? Или чего-то другого?