Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
Глава 3
Награды
Когда гвардейские полки входили в Петербург, от эфирного перегара нечем было дышать, а стены домов от копоти стали чернее ночи. Обозлённые сторонники императрицы ловили выживших опричников по всему городу и уничтожали на месте. Без жалости, без суда и следствия, мстя за неудачи на поле боя.
Я не принимал участия в этой резне. Моя «жатва» закончилась, и начинать новую не хотелось ни под каким соусом. Надеюсь, в следующий раз получится уклониться от подобных «мероприятий».
Дождавшись Екатерину в Зимнем
В этот же день императрица принялась щедро раздавать награды своему ближайшему окружению. Те же братья Орловы были возведены в графское достоинство, а Григорий получил звание генерал-майора, орден Святого Александра Невского и чин действительного камергера. Меня Екатерина тоже не обошла вниманием: я превратился в генерал-майора и следом получил орден Андрея Первозванного. К этому императрица добавила вексель на сто тысяч рублей и шпагу с украшенной рубинами рукоятью и надписью на клинке: «Проливаю кровь ради Отечества». Чья кровь имелась в виду, своя или чужая, не уточнялось.
Зимний дворец с каждой минутой всё больше наполнялся шумом. Первый этаж, разгромленный мной, начали ремонтировать и приводить в порядок. А на втором, ни на что не обращая внимания, сооружалась новая вертикаль власти. Екатерина совещалась со своими сановниками, подписывались указы, раздавались должности и звания, делились коллегии и финансовые потоки. И с каждой минутой становилось всё больше народу — столичное общество приезжало выразить покорность императрице.
Мне вся эта мышиная возня была безразлична. Я не желал ни наград, ни чинов, ни одобрения царских лизоблюдов. Оккупировав несколько комнат дворца, я устроил там себе временную квартиру. Васька с Мурзилкой сразу же переселились ко мне — наследника перехватили его воспитатели и усиленно оттирали моих людей. Конфликтовать из-за этого я не стал: занимать место Панина не входило в планы, а Павел и так сохранит обо мне хорошие воспоминания. Тем более я всё равно собирался вернуться в Злобино после коронации.
Кижа я отправил в Ораниенбаум искать документы, связанные с Чудом Бранденбургского дома. А после этого он должен был заняться проклятыми деньгами: во-первых, их надо было «очистить» от посмертного проклятия Меншикова, во-вторых, перевезти в злобинские подвалы.
Сам же я принимал редких посетителей, решая кой-какие вопросы, общался с Орловым и ужинал с Екатериной и её ближним кругом. С Таней, увы, видеться мы пока не могли, чтобы не афишировать наши отношения. А в остальное время в ожидании коронации занимался деланной магией — у меня появились некоторые теоретические идеи, и я собирался их проверить.
Первым, с кем у меня состоялся серьёзный разговор, стал Бестужев. Он появился в Петербурге, едва стихли последние выстрелы, и сразу же занял место подле императрицы. Екатерина, прекрасно зная его роль в перевороте, осыпала старика милостями.
Ко мне он заявился поздно вечером со слугой, тащившим пару бутылок шампанского и огромную корзину с закусками.
— Отпразднуем, Константин Платонович, — заявил бывший канцлер, — пока есть свободная минутка.
— Воцарение Екатерины Алексеевны или успех наших с вами планов?
— На твой выбор, — старик усмехнулся, — по мне так второй повод важнее.
Васька со слугой Бестужева накрыли стол, и мы их отпустили, чтобы не мешали приватной беседе.
— А ты тот ещё жук, Константин Платонович, — Бестужев выпил, закусил ложкой чёрной икры и погрозил мне пальцем, — целое княжество у государыни выпросил!
— Это была её идея, — я пожал плечами, — выпрашивать не в моих правилах.
— Не обижайся, это я из зависти шучу. Мне-то не довелось императриц на трон возводить, а то я бы княжество поближе попросил. Хоть бы в Сибири или на Кавказе, а не северную Алеутщину. Что же ты не подсуетился?
— А зачем? Чтобы мне завидовали ещё сильнее?
— Это да, — Бестужев хмыкнул, — согласен. Хотя тебя сейчас опасаются чище, чем покойного Ушакова. Знаешь, как тебя называют? Убийца трёх императоров.
Вот интересно, кто растрепал о моём участии в судьбе Петра и Ивана? Сама Екатерина или Гришка Орлов? О судьбе последнего знали только эти двое.
— Прямо-таки трёх?
— А то нет, — Бестужев поставил бокал, поднял руку и начал загибать пальцы, — Фридрих — раз, Пётр Фёдорович — два, Иван Антонович — три. И даже не думай возражать — весь двор уже знает, что это ты их.
— Сомнительная слава, на мой вкус.
— А на мой — отличная. Если ты императоров не щадишь, то сошек помельче без разговоров на паштет пустишь. Пусть боятся даже чихнуть в твою сторону, тебе же спокойнее будет.
Я не стал продолжать разговор о моей репутации и перешёл к темам поинтереснее.
— Алексей Петрович, давайте подобьём итог нашего с вами договора.
— Хороший итог, — Бестужев осклабился и поднял бокал, — выпьем за него, Константин Платонович. Лично я полностью доволен исходом. Всё, что ты обещал, — всё сделал.
Из-за обшлага рукава он достал сложенные листы бумаги и по одному стал протягивать мне
— Держи, вексель на триста тысяч за дворец. Ах, хорошо вышло, и не подкопаешься. Удачно, удачно!
Он подал вторую бумагу.
— Рецепт капелек, как и обещал. Ух, шельмец! — и снова погрозил пальцем. — Ты единственный, кто у меня его сумел выспросить. Цени! Без утайки передаю, все секреты тебе описал.
— Спасибо, Алексей Петрович. Очень вам признателен.
— С ключ-камнем в Москве разберёмся, как на коронацию поедем.
Я согласно кивнул.
— Ну вот и ладушки. Давай ещё по одной и будем расходиться.
— Вы кое-что забыли, Алексей Петрович.
Бестужев подобрался, будто старый волк, и уставился на меня с прищуром.