Адепт
Шрифт:
— Да ничего, молодой человек, вы не отвлекаете — это моя обязанность. Зовите меня Артемом, пожалуйста, — улыбается парень. Снова показывает рукой. — Присаживайтесь. Как вас зовут?
— Да? Вы тоже можете помочь? — Отыгрываю человека, который про менталистов только слышал. И получается это вполне естественно. Все же официально, мне так никто про них кроме слухов и не говорит ничего. То, что я знаю — это мои домыслы, реакция на мои действия и наблюдение за их работой. И всё. Даже описаний в библиотеке практически нет, кроме упоминаний, что это совсем другой подвид магического воздействия на реальность. — Меня зовут Рысев Максим.
—
Парень выпускает десяток полупрозрачных щупов. Надо сказать, что их число, и насыщенность «цвета» значительно уступает таковой у Матвея. Да даже Степанов, пожалуй, более плотным магом ощущается. Но посмотрим конечно. Заставляю себя не реагировать на десяток щупов, которыми парень медленно начинает исследовать мою защиту. Ну-ну, удачи. Присаживаюсь.
— А что вы помните, простите, о себе? — Артем испытывает какое-то даже предвкушение. — Может есть какие-то отправные точки? Я читал ваше дело, оно интересное, но там почти никакой конкретики нет.
— Конечно. В больнице, где я очнулся, штатного менталиста и не было. Так что описание со слов. Вот, ждал, когда столица пришлет кого-нибудь на смену предыдущему. — Улыбаюсь парню. А в фоне от него уже сквозит недоумение. — Мне сказали, что с моими провалами в памяти только менталист и поможет. Мы пробовали побывать в местах, где теоретически меня могли найти. Поездить по городу. Отто Людвигович говорил, что это могло помочь, но нет. Не сработало. Я помню себя с момента, как пробуждаюсь в морге. И то, там пару минут. А так — только больницу.
Щупы постоянно исследуют сплошную структуру моей защиты. Я решаю немного облегчить менталисту задачу, и некоторые воспоминания — о больнице, о палате, о городе даже, в районе складов выталкиваю на поверхность разума, по мере того, как говорю о них.
Щупальца мгновенно реагируют и сканируют то, что в воспоминаниях доступно. Вот только там действительно доступно немного. Все же в свое время я готовился к полноценным атакам разума, как от ксеносов. И пул воспоминаний, с моим полноценным осознанием себя Рысевым, раз так называли, у меня есть. И постоянно пополняется так-то.
— Хм, — через силу снова улыбается Артем. — Вы знаете, а можно вас попросить, выпить усыпляющее? Может быть в сонном разуме я смогу найти нужные моменты вашей истории, и смогу вернуть вам ассоциативные связи?
— Конечно, — тут же соглашаюсь. — Сразу же как только придет мой учитель, все же без его присутствия каких-либо манипуляций с бессознательным телом я проводить не дам, извините.
— Ну я же клятву о непричинении вреда студентам любого года обучения давал, — осуждающе качает головой маг. — Кроме того, у вас же здесь десяток учителей, мы о каком сейчас говорим?
— Я личный ученик, господина Кошкина, Бориса Васильевича. Так что этот вопрос — в его ответственности. — Пожимаю плечами. — Я ваших клятв не слышал, а в этом городке и на меня и на него, косвенно, правда, уже покушались. Прошу прощения за недоверие.
— Понимаю. — Артем недоволен, и это чувствуется. Но внешне все так-же улыбчив. — Вы сможете позвать его сюда?
— Попробую, — киваю. — Его с утра в лицее не было, может уже вернулся.
Вызываю учителя.
— Борис Васильевич, я на приеме у нового менталиста. Он предлагает выпить усыпляющее. Что? Да, жду. — отключаюсь. — Видите, Борис Васильевич
— Конечно. А расскажите пока что-нибудь о себе, что помните.
— Хорошо. — Начинаю рассказывать абсолютно правдивую, и так же совершенно кастрированную версию о своем путешествии из больницы в Смоленск-2. В игру про ассоциации прекрасно можно играть и вдвоем. Так что начинаю вплетать в рассказ слова-маркеры. И постепенно прихожу в недоумение.
Парень совершенно не считает нужным скрывать свои чувства. Но это нормально. По любым из его данных в этой комнате сейчас сидит только один менталист — он, и один слабый маг-универсал — я. Всё. При этом, разум у Артема совершенно холодный и спокойный. Но все-же, на некоторые слова слабая, пусть и почти неуловимая реакция есть.
Например, парень с некоторым презрением относится к магам из народа, при том, что сам он точно не Родовой. Но гордится, что он сам выбился в люди, а они все лентяи. Ну примерно так расшифровываю его сложную, хотя и мимолетную гамму чувств на историю о попутчиках.
С практически подобострастием относится к дворянским титулам выше графского. И это тоже несложно вычисляется.
По некоторым реакциям понимаю, что до посленднего времени и сам менталист работал на очень важного человека. Что удивляет еще больше — не понятно, что он забывает в нашем лицее. Но на маркерные слова вроде долга, обязательств, задания — тех слов, которые я могу спокойно ввернуть в свой рассказ, парень реагирует. И ощущения я перевожу, что тут он по заданию своего важного человека. При этом обязательства, каким-то образом он тоже отрабатывает, и скорее всего перед государством — обреченное принятие ситуации, даже без попытки что-либо изменить.
В общем, я внезапно понимаю, что обладая возможностью делить свое внимание на части, я, получается, в свои руки получаю невероятный инструмент косвенных допросов.
Вообще, я мог бы догадаться до такого использования своего разума и раньше — все равно, мое ощущение разумов никто тут не видит. Но вот так, как сейчас, мне оно и не нужно было никогда. В том Мире — были умники для переговоров, а тут у меня особых таких встреч-то и не было пока.
Я почти получаю удовольствие от такого разгадывания головоломки под названием Артем. А то, что он менталист, и по-определению не может держать Разум в изначальном хаосе, добавляет этому занятию интереса.
От занимательного процесса рассказывания историй меня отвлекает пришедший Кошкин. Я даже чувствую легкое разочарование. А вот Артем снова слегка оживляется. Здороваются.
— Наш менталист?
— На полгода, — соглашается Артем.
Кошкин кивает.
— До конца учебного цикла, понимаю. Сочувствую. — садится на последнее кресло в комнате. — Вы считаете нужно пробовать бессознательную работу?
— Да, к сожалению, я не смог пробиться сквозь естественный блок господина Рысева. — Успокаивающе улыбается мне Артем. — Такого качества защитные блоки могли бы быть у мага-менталиста, скажем уровня выше моего, скажем, на три. Но даже там, я обязан был бы почувствовать неестественность преграды. А тут нет. Словно эта преграда всегда там была, так что скорее всего — это естественный блок, который скрывает старые воспоминания. К сожалению, я не смог уловить даже легких оттисков воспоминаний старше трех месяцев. Поэтому предлагаю попробовать бессознательную работу.