Адмирал Империи 26

Коровников Дмитрий

Точка пространства: 100 миллионов километров от планеты Херсонес-9.

Борт тяжелого крейсера «Баязет».

Дата: 6 марта 2215 года.

— Тут надо задействовать «Баязет», как бы мне этого не хотелось, даже с учетом того, что крейсер всего на одном двигателе и практически без защитных полей, — принял я решение, видя, как американцы постепенно нас обходят и совсем скоро, если ничего

не предпринять, набросятся на «Одинокий» и «Афину» со всех углов одновременно. — Алекса свяжи меня с Брагиным…

— Могу связать с мостиком «Баязета», — уточнила старпом.

— Будто я тебя просил о другом, — недоуменно пожал я плечами.

— Это разные вещи, господин контр-адмирал, — сумничала Алекса. — С мостиком связь есть, а вот с командиром крейсера нет…

— Что это значит? — я непонимающе уставился на экран, с которого на меня смотрели растерянные глаза юного лейтенанта с кудрявой не по уставу шевелюрой.

— Что там у вас твориться, Малашенко? — я прочитал фамилию моего визави на его нагрудном электронном жетоне. — Где ваш капитан?

— Он… Я не знаю, господин контр-адмирал, — растерянно замотал головой юноша. — Вернее, знаю… Капитан второго ранга Брагин в данный момент находится в медицинском блокирование корабля и проходит стационарное лечение…

— Какое на хрен лечение в такие минуты? — хмыкнул я, но тут же понял, о чем говорит Малашенко.

Я вспомнил, что у Анатоля при нашей последней встрече была забинтована голова. Правда я не сильно верил в серьезность его ранения, примерно догадываясь, как он эту ссадину получил — а именно — просто свалился с кресла и ударился лбом о приборную панель во время траски крейсера, когда по нему пошли прилеты плазмы. Теперь же наш храбрый портняжка похоже, прятался в медблоке, сославшись на так сказать открывшиеся раны.

— Можете не продолжать, лейтенант, — прервал я сбивчивый рассказ Малашенко о судьбе его шефа. — Как там у вас на корабле? Готовы потрудиться во славу русского оружия?

— Шесть… Шесть из семи палубных орудий в действии, — начал докладывать лейтенант, заметно нервничая и сбиваясь. — «Фронтальное» поле удалось на несколько процентов восстановить… Девятнадцать процентов… «Бортовые» защитные поля в данный момент… В настоящее время ремонту не подлежат… Трансляторы полностью выведены из строя, в том числе и запасные…

— Двигаться «Баязет» может самостоятельно? — перебил его, я, поторопаливая.

— Смогли запустить лишь одну силовую установку, господин контр-адмирал, — ответил мне, Малашенко, хлопая глазами. — Маневровые двигатели вроде бы целы…

— Так, лейтенант, слушай меня внимательно, — поняв, что «Баязет» может самостоятельно двигаться в пространстве, пусть и не на высоких скоростях, я решил посвятить своего юного коллегу в ситуацию. — Смотри на карту… Что видишь?

— Нас обходят, господин контр-адмирал, — кивнул тот. — Эээ, четыре корабля противника… Фрегаты…

— Правильно, — я его снова перебил, чтобы не терять времени. — И чтобы эти фрегаты не зашли «Афине» и «Одинокому» в район кормы, ты сейчас должен…

Тут

я надолго замолчал, внимательно смотря на растерянное лицо молодого лейтенанта, которому сейчас нужно было не просто выйти на линию огня и присоединиться к бою, ему ставилась практически невыполнимая задача — отогнать, рассеять и связать боем сразу несколько скоростных фрегатов противника, командирами которых явно были не такие вот зеленые лейтенанты, что сейчас смотрел на меня глазами испуганного школьника. И как ответьте мне этот кучерявый паренек сможет со всем этим справиться?

Я сильно напрягся, осознав, что миссию Малашенко точно не выполнит. Да тут и я сам-то навряд ли бы разобрался сразу с четырьмя фрегатами, а не то что этот юнец. Брагин — сука где-то прячется, хотя и он тут не поможет, только напортачит еще больше. Что же делать?! У меня даже возникла мысль, а не вывести ли «Баязет» вперед и поставить на свое место, а на «Одиноком» начать разбираться с фрегатами «янки». Но даже это сейчас невозможно было провернуть под непрекращающимся ливнем плазмы со стороны дредноутов противника. Если я попытаюсь развернуть свой крейсер и выйти из строя, то тут же наполучаю по корпусу плазмы столько, что не унесу!

Выпускать же навстречу врагу «Баязет» с таким вот командиром, — я печально посмотрел на Малашенко, — это зазря погубить, и корабль, и его команду. В то самое время, когда я рефлексировал и пытался найти решение этого сложнейшего вопроса, я не заметил, как от одного из наших кораблей, а именно от «Афины» отделился маленький офицерский вельбот, который пролетел вдоль всего корпуса линкора и юркнул в открытые шлюзы нижней палубы «Баязета».

А уже через несколько минут, крейсер отстыковавшись от «Афины», развернулся и устремился навстречу приближающимся фрегатам «янки».

— Это как так? — не понял я.

Но тут же все стало ясно, как только передо мной на экране возникла довольная мордашка Таисии Константиновны, которая оказывается не прохлаждалась, как думал Аристарх Петрович, в медблоке, а была в курсе происходящих событий и как только ей стало понятно, что молодой лейтенант не справится с заданием, долго не думая, заскочила в свой шаттл и быстренько перебралась на «Баязет».

— Все под контролем, господин контр-адмирал, — весело отрапортовала мне, Тася, взяв под козырек.

— К пустой голове руку не прикладывают, — нахмурился я, понимая как она сейчас рискует. — И это я не об отсутствии головного убора…

— Не ругайся, Сашка, — отмахнулась девушка. — Не время ссориться, время действовать…

…«Баязет» еще со средней дистанции начал поливать огнем подбирающиеся к нам корабли «янки», стараясь своими орудиями выжечь их защитные поля. Артиллерия на русском крейсере позволяла это сделать, но времени у капитана-командора Романовой для этого было крайне мало. Тем более что скоростные фрегаты, два из которых в ответ атаковали «Баязет», а еще два –заходили с другого направления, целясь на «Афину», отличались завидной маневренностью, отчего в них сложно было попасть…