Шрифт:
Изменить нельзя простить
Анна Томченко
Глава 1
Бабушка учила никогда не брать чужого, но моя сестрёнка не послушалась и взяла. Моего мужа.
— Когда мы скажем Еве, что у нас будет ребёнок? — раздался в дамской комнате голос моей
— Скоро, — ответил мой супруг Андрей. — Ты знаешь, Ева потеряла работу, а тут ещё наша с тобой беременность.
Я перестала дышать.
Из ослабевших пальцев выскользнул чулок, Андрей очень любит такие аксессуары.
Внутри словно извергался вулкан, и я только и могла, что нелепо открывать рот и выдыхать пепел.
С пепелища своего брака.
Мой муж и моя сестра…
— Мы не можем больше тянуть, — капризно протянула Сонечка. — Я не хочу в загс с животом идти.
— Успеем, — мурлыкнул Андрей. — А теперь покажи папочке, как сильно ты его хочешь.
Шорохи, щелчок пряжки ремня, стон.
Я зажала рот ладонями, потому что хотелось закричать так сильно, чтобы стёкла во всём ресторане полопались, но я заперлась в одной из кабинок дамской комнаты и слушала, как мой муж трахает мою сестру.
Сжать зубами запястье, чтобы не издать ни единого звука. И чтобы не заплакать. А как мантру повторяла про себя, что мне нельзя проронить ни слезинки.
За что Андрей так со мной?
Как он мог?
Почему именно с моей сестрой?
Почему она пошла на это?
Я не знала ответов. Я просто съехала спиной по стене и села на кафельный пол.
Во рту много слюны, и я её сглатывала, боясь, что ещё от одного вскрика Сонечки не выдержу и начну блевать.
Хотелось выйти, посмотреть на лица этих двух предателей, но тело подводило. Меня парализовало. Я не чувствовала ног. Только сердце так громко стучало, что было странно, как меня до сих пор не обнаружили.
Предатели.
Они убили меня сегодня, и я, медленно агонизируя, доживала последние минуты в проклятом сортире под мелодию секса супруга и сестры.
Не могу.
Крик застрял в горле. Я не могу это терпеть. Я не понимаю, за что они так со мной.
Андрей был таким отстраненным, холодным. Я думала, что это из-за проблем на работе наша личная жизнь угасла, но нет.
Это моя личная жизнь исчезла, ведь сексом Андрей занимался не со мной.
В сердце образовалась дыра, куда стекали мои невыплаканные слёзы. Я до рези в глазах непрерывно смотрела в стенку кабинки напротив и только вздрагивала от очередного хлопка тел друг о друга.
Мой муж изменяет мне с моей сестрой.
Он трахал её в уборной ресторана. Стискивал в своих руках, сдавливал между большим и указательным пальцами соски, впивался в шею больным, с зубами, поцелуем.
Что мне делать?
Моя жизнь разрушена. Меня уничтожил самый близкий человек. У меня нет ничего. Я даже работу потеряла из-за Андрея, потому что не была сговорчивой с новым заказчиком.
А Андрей сделал Сонечке ребёнка. Хотя со мной не хотел. Рано, страшно, слишком много работы.
Всё ложь, фальшь, декорация. И я внутри неё как сломанная кукла, которая не знает что делать.
— Да, да, Андрей, ещё! — крикнула Сонечка, и я зажала руками уши, чтобы не слушать, не думать, не понимать. Но даже так я словно сквозь стену видела, как Андрей впивался пальцами в бёдра Сонечки, как удары становились сильнее и резче, как у него по виску стекала капля пота…
За что он так со мной? Я же просто хотела, чтобы была любовь, были он и я, навсегда. Вместе.
Андрей зарычал. Коротко выдохнул. Он кончил.
Возня за стенкой кабинки. Смех Сони. Сбивчивое дыхание.
Дверь хлопнула, а я обняла себя, стараясь унять дрожь во всём теле, которое от пережитого предательства стало липким. Внутри всё тряслось, словно вот-вот меня всё же вырвет. Но я зачем-то вытирала ладонями сухие глаза, туго сглатывала слюни и приказывала себе успокоиться. Никто не должен знать, что я сейчас пережила. Никто не должен подумать, что я сейчас опять оказалась в универе, где мой первый парень на всеобщее обозрение вывесил нашу личную жизнь, разослав одногруппникам фотки и видео. Что я чувствовала себя тогда и сейчас пристыженной и униженной неудачницей.
Никто и никогда не подумает, что я испугалась предательства и что тихонько умирала.
Сколько я просидела в туалете, не помню. Телефон вибрировал. Андрей звонил. Писал смс, что скоро все гости соберутся. Я слепо смотрела на экран телефона. Не понимая, что делаю, я вышла из кабинки, открыла кран и засунула руки под горячую воду. Держала, пока кожа не покраснела. И даже когда мне стало больно, я все равно продолжала мыть ладони под струей кипятка.
Сердце словно бубен отбивало поминальную мелодию. По моей жизни.
Все разрушено. Все истрачено.
Любовь, что казалась вечной, нерушимой, пошла трещинами как греческая амфора.
Я хотела, всегда хотела, чтобы история нашей с Андреем любви бегала по дому. Хотела однажды понять, что моя жизнь полностью принадлежит одному мужчине. Который самый честный, отзывчивый, добрый. Андрей был таким. Я за него замуж пошла, потому что мне казалось — такой не предаст никогда.
Дыхание неровное, но плакать нельзя. Слёзы это слабость.
Я вернулась в кабинку. Собрала вещи. Держала в руке чулки, которые как свидетельство измены намекали мне, что сколько бы я ни наряжалась, не стискивала себя корсетами, бандажами, портупеями, это все ничтожно.