Адмирал Империи 26
Шрифт:
Мы слушали этот безрадостный отчет, будто нашкодившие дети, в принципе Мордвинов был абсолютно прав в своем негодовании, единственное — не тем он это высказывал…
— Послушайте, генерал, — как можно тверже сказал я. — Да, ситуация паршивая, согласен. Но сейчас будет полегче, ведь именно за этим мы здесь… Сейчас возьмем «Севастополь» на буксир и полетим побыстрей…
В это время в каюте генерала показался Густав Адольфович, приветливо мне и Тасе улыбнувшийся и обняв нас как родных. Вот уж кто действительно изменился с нашей последней встречи!
— А, Александр Иффанович! — обрадовался он, в порыве чувств бросаясь ко мне и чуть не снеся со стола инфопланшет. — Ну, наконец-то! Я уж думал, вы про меня соффсем забыли. А тут такое творится, такое!
Он замахал руками, словно мельница, едва не зацепив Таисию, которая едва успела отшатнуться. Красовский многозначительно покрутил пальцем у виска.
— Профессор, рад вас видеть, — я вовремя перехватил инициативу, пока Гинце не умчался вдаль на крыльях научного экстаза. — Как успехи, Густав Адольфович? Мы очень рассчитываем на ваши новые разработки.
Услышав про разработки, профессор мгновенно подобрался и посерьезнел. Даже очки поправил и халат одернул.
— Гут, защитные поля почти готофы! — торжественно провозгласил он. — Щиты «Сефастополя» теперь фыдержат прямое попадание из главного калибра дредноута около ста раз. Плазменные заряды будут отражаться, как от стенки горох!
— Отлично, — пожал я руку Гинце и снова повернулся к Мордвинову. — Как с артиллерией?
— Ну, с этим пока сложнее. Тут еще нужно поработать, времени маловато было. Но в целом — четыре стационарных крепостных батареи в строю!
— А как с перетоками энергии, Густав Адольфович? — я снова обратился к Гинце.
— Гут, вот, смотрите сами! — оживился тот, подскакивая к ближайшему терминалу и лихорадочно стуча по клавишам. На экране замелькали какие-то схемы, графики и уравнения. По лаборатории забегали разноцветные блики.
Мы с Таисией синхронно скривились. Будь я проклят, если понимаю хоть что-то в этой научной абракадабре! Но спорить не стали. В конце концов, главное, что оно работает, так?
— Вот, полюбуйтесь! — Гинце с гордостью ткнул пальцем в экран. — КПД фыше нормы на 40 процентов. Расчетный период автономной работы — трое суток при максимальной нагрузке. Охват защитного купола…
Он вдруг осекся и нахмурился, явно заметив какое-то несоответствие. Забарабанил по клавиатуре с утроенной скоростью. Взъерошил волосы, чертыхнулся сквозь зубы.
— Так я и знал! Нижний лефый квадрант по-прежнему уязвим. На 17,5 процентов ниже нормы! Не успел откалибровать, проклятье!
Профессор в сердцах саданул кулаком по столу, отчего многострадальный инфопланшет жалобно пискнул и свалился на пол. Красовский усмехнулся.
— Ладно, профессор, не переживайте, — решительно сказал я, хлопнув Гинце
— Да, как не пережифать?! — схватился за голову Густав Адольфович, выбегая в коридор. — Как не пережиффать!!!
— Бедный Гинце, он может так перегореть на работе, — пожалела профессора княжна.
Вой сирены внезапно прервал наш разговор. Резкий, пронзительный, он ввинчивался в уши, словно огромный сверлящий бур, вышибая из головы все мысли и заставляя сердце бешено колотиться.
— Боевая тревога! — надрывался динамик под потолком. — Всем занять места согласно штатному расписанию! Это не учения! Повторяю, это не учения!
По коридорам забегали люди, на ходу натягивая скафандры и проверяя оружие. В воздухе повисло напряжение вперемешку с отчаянной решимостью. Мы с Красовским и Таисией переглянулись.
— Докладывайте! Что у нас? — между тем Мордвинов связался с командным отсеком.
— Господин генерал, на радарах множественные цели! Судя по идентификаторам перед нами две эскадры «янки»! Идут с двух направлений, — сбивчиво начал доклад дежурный.
У меня похолодело внутри. Вот дерьмо, все-таки я был прав про две эскадры!
— Так, без суеты, — прикрикнул на своего офицера, Мордвинов. — Сколько их? Курс, скорость, характеристики?
Вахтенный на несколько секунд замолчал, уточняя информацию, а затем, снова заговорил:
— Три линейных корабля, семь крейсеров, пять фрегатов и один эсминец. Приближаются с двух сторон…
— Васильков, — прошипел Красовский, незаметно оттесняя меня в сторону. — Ты понимаешь, что это значит? Это конец! Нас в порошок сотрут и не поморщатся! Линять надо отсюда, немедленно, пока еще есть время…
— И бросить «Севастополь»? — усмехнулся я, отстраняя вице-адмирала от себя.
— Если не оставим крепость, — не успокаивался Александр Михайлович, — погибнем все!
— Он прав, Александр Михайлович, — тихо, но твердо произнесла княжна. — Уходить нельзя, покроем себя позором, от которого не отмыться…
Вице-адмирал бросил на нее обреченный взгляд, и промолчал, понимая, что переубедить Таисию Константиновну было нереально. Какой к черту позор? Вот упрямая-то!!!
— Возвращаемся на корабли, — сказал я, прощаясь с Мордвиновым и обращаясь к Красовскому и Таисии, — Начинаем стыковку и буксирование крепости. Теперь движемся ровно в сторону перехода…
Как я и предполагал за 10-ой «линейной» увязались еще восемь кораблей противника из дивизии «Следопыты», которые в итоге, прибыли в сектор и объединившись со своими товарищами из двух других дивизий, начали планомерно обшаривать сканерами космос в поисках русских. Пусть мы и ненамного оторвались от О’Браейна и остальных на первоначальном этапе, когда сначала нырнули в астероидный пояс, попавшийся нам на пути, а затем, в квадраты, скрытые «туманом войны». Однако до конца уйти от преследования нам, как вы уже поняли, не удалось, тем более что кораблей «янки» в секторе сейчас оказалось в два раза больше…