Адмирал Империи – 32
Шрифт:
Безжалостно и хладнокровно, словно дикие звери, громадные крейсеры и линкоры 12-ой расстреливали в упор из бортовых орудий ставшие совершенно беззащитными корабли разбитого противника, напрочь игнорируя все отчаянные призывы сдавшихся было в плен американцев. Лишь горстке везунчиков на спасательных шаттлах посчастливилось в суматохе боя незаметно ускользнуть в глубины космоса – но только для того, чтобы еще очень долго в ночных кошмарах вспоминать этот разгром и со священным ужасом шептать имя его вдохновительницы и главной исполнительницы – непобедимой и беспощадной Валькирии Космоса.
Именно так – Валькирия Космоса, не иначе – прозвали отважную девушку-адмирала ее враги еще в
После быстрой и на удивление легкой победы над эскадрой противника, перед этим успев перехватить в эфире панические разговоры операторов и капитанов разгромленных ею американских кораблей, Доминика Кантор примерно определила текущее местонахождение космофлота Самсонова и, особо не мешкая, повела свою грозную 12-ю дивизию прямиком к пресловутой фактории «Троицкая». Признаться, она вовсе не горела желанием лишний раз любоваться на обугленные развалины этого полиса, разрушенного в ходе недавних ожесточенных сражений. Но, именно там, среди покореженных и обгоревших остовов орбитальных конструкций, по ее расчетам сейчас находился Иван Федорович со своими изрядно потрепанными кораблями, спешно залечивающими раны.
Конечно, Кантор прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее внезапное появление в расположении Черноморского флота едва ли вызовет бурный восторг у вспыльчивого и крайне самолюбивого Самсонова. Тем более после ее ошеломительного триумфа над злосчастными «Следопытами», весть о котором наверняка уже достигла ушей Ивана Федоровича и грозила сильно уязвить его непомерное адмиральское самолюбие.
Однако выбора особо не было – во-первых, Доминика всегда придерживалась незыблемого принципа, что личные амбиции и скрытое соперничество между командующими отдельными соединениями должны отступать на второй план перед лицом общей высокой цели и заботой о выполнении боевой задачи. А во-вторых, прикрывая фланг и тылы группировки «черноморцев», вице-адмирал Кантор тем самым выполняла прямой приказ командования, отданный ей лично Дессе.
Поэтому, задвинув подальше все тревожные предчувствия и смутные опасения насчет грядущей встречи с Самсоновым, наша героиня со всей возможной поспешностью устремилась навстречу своей судьбе. И к своему тайному облегчению, прибыв, наконец, в район сосредоточения основных сил Ивана Федоровича, Доминика с удивлением обнаружила, что попала, так сказать, с корабля на бал. Ведь у «Троицкой», помимо замызганных, израненных в боях крейсеров и линкоров самого Самсонова, уже вовсю красовались внушительные ряды сверкающих бортов моих новеньких посудин, совсем недавно прибывших сюда от Никополя.
При виде всего этого внушительного скопления дружественных вымпелов Иван Федорович, разумеется, сперва несколько опешил. Еще бы – буквально только что он, погрузившись в блаженную эйфорию от собственного величия, всласть упивался своим триумфом и безраздельной властью над лежащим у его ног космосом. А тут – нате вам, пожалуйста! Откуда ни возьмись, с разных концов сектора к месту его дислокации, словно под копирку, один за другим прибывают сразу две союзные эскадры. Да еще под чьим командованием! С одной стороны Васильков – выскочка, гений доморощенный, по дерзости и самоуверенности способный потягаться с самим Наполеоном Бонапартом. А с другой – Кантор, девица боевая, отчаянная, на всю голову контуженная этим своим пресловутым кодексом
В общем, когда спустя несколько минут Самсонову доложили подробности того, что именно Кантор посчастливилось разделаться с Джесси Ли и его «Следопытами», наш отважный командующий рассвирепел не на шутку. Еще бы – какая-то соплячка, по недоразумению дослужившаяся до адмиральских погон, этакая Жанна Д'Арк недоделанная, умудрилась разом спутать все его тщательно продуманные планы и лишить самого вожделенного трофея. Всю оставшуюся дивизию, понимаешь, одним махом положила, стерва! Вместе с контр-адмиралом Ли!
Надо упомянуть, что психическое здоровье Ивана Федоровича и так уже вызывало большие опасения у всех его подчиненных и особенно у тех, кому довелось близко общаться и служить рядом с ним в последнее время. Что-то явно было не так с нашим бравым командующим, и это стало заметно невооруженным глазом. То он впадал в приступы безудержной ярости по малейшему поводу, круша и ломая все вокруг себя, то вдруг необъяснимо веселел, сотрясая переборки громовым раскатистым хохотом и одаривая всех окружающих лучезарной улыбкой и комплиментами.
Первой ласточкой этого, как вы помните стала попытка Ивана Федоровича отрубить голову тогда еще плененному Илайе Джонсу. После, возможно, что не последнюю роль в этой трагедии сыграла та злополучная схватка с Беловым, когда Кондратий Витальевич выстрелил в командующего отправив его в долгое и мучительное небытие комы. А потом было долгое и не менее мучительное восстановление, затянувшееся на многие сутки. И хотя имперские медики клялись и божились, что залатали адмирала на совесть, однако сам я придерживался на сей счет несколько иного мнения.
Короче говоря, с головой Иван Федорович дружил все меньше и меньше, что выражалось в участившихся припадках его гнева, мрачной подозрительности и всепоглощающего раздражения, перемежающихся вспышками безудержного веселья и какого-то ребяческого, почти безумного азарта. И, похоже, сегодняшние события воочию явили нам очередную фазу этого губительного процесса необратимой деградации некогда светлого адмиральского рассудка…
– Что за чудовищная несправедливость, что за поистине вселенский заговор против меня! – надрывался Самсонов, брызжа слюной и яростно сверкая глазами, распекая ни в чем не повинных, вытянувшихся по стойке «смирно» офицеров своего штаба. – Пока мы с вами тут, понимаешь, не щадя ни себя, ни своих экипажей, до последней капли крови сражаемся против американских супостатов, пока один за другим безвозвратно теряем в неравной борьбе боевых товарищей и ценнейшие линейные корабли, стоившие империи не один миллиард, эти двое пройдох-выскочек так и норовят нагло украсть у меня столь заслуженную, такой дорогой ценой доставшуюся победу.
Одержимый гневом и жаждой мести, Иван Федорович кружил вокруг подчиненных словно разъяренный тигр, то и дело выхватывая и активируя свою знаменитую плазменную саблю и яростно потрясая ею в воздухе. Обезумевшие от страха адъютанты испуганно жались друг к другу, стараясь стать как можно более незаметными и отчаянно молясь, чтобы этот страшный человек поскорее угомонился и дал волю своему неуемному темпераменту на ком-то другом.
– Ладно, этот говнюк Васильков, чтоб его, не успел к раздаче призов! – продолжал бушевать Самсонов, все больше распаляясь. Ярость душила его, не давая спокойно дышать. – Хотя, если приглядеться – вон ведь сколько этот хитрожопый контр-адмирал приволок с собой новеньких линкоров! И ни дать ни взять – целая эскадра…