Адмирал "Коронат"
Шрифт:
После Порт-Артура, он ещё шесть с лишним лет командовал эсминцами; "Абрек" "Ретивый" "Амурец" а потом и 5-м дивизионом эсминцев. Всё было отлично, и за эти годы к такой резкой качке он привык. Сразу после мостика эсминца он вступил на мостик флагманского корабля адмирала Эссена. Это был новейший хорошо вооруженный броненосный крейсер "Рюрик", водоизмещение которого в двадцать раз больше моего последнего эсминца. Что ни говори крейсер это не эсминец, качка у него более плавная. Через три года ему доверили возглавить первую бригаду крейсеров, где флагманом у него был "Адмирал Макаров". Прошло всего семь месяцев, и он уже командующий
В Петербург я прибыл в три часа пополудни и сразу направился в Адмиралтейство проситься на приём к Григоровичу. Морской министр принял меня сразу как только обо мне было доложено. Я прошел в кабинет, ожидая что министр один, но там присутствовал начальник МГШ адмирал Русин.
– Вот и наш герой. Ну, здравствуй, Михаил Коронатович.
Григорович вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.
– Вижу, что тебя поставили на ноги. Хотя если отбросить в сторону твою бледность, выглядишь ты помолодевшим лет на десять.
– Ну вы и скажите Ваше высокопревосходительство, с чего мне молодеть да ещё на десять лет. Ну да, немного отдохнул. Набрался сил. Можно хоть завтра в поход выходить.
– А если честно, сам-то как себя чувствуешь после ранения?
– Да как вам сказать Ваше высокопревосходительство.... Если честно, немного побаливает.
– Так надо было ещё оставаться в госпитале и долечиваться, а ты небось настоял, чтобы тебя выписали.
Так надоело там лежать без дела. Думал когда буду при деле, быстрей всё затянет. Поспешил быстрей добраться до Гельсингфорса и пошел туда на первом подвернувшимся судне, что было в порту. Это оказался "Илим". До этого перехода я ран своих практически не ощущал. Но когда добрался до базы, я обругал себя за пренебрежение к советам наших врачей. А они советовали мне хотя бы пару недель не подвергать себя резким колебаниям и встряскам.
– Так надо было слушаться умных советов.
– Так это мы уже опосля, об этом подумали. Но по прибытию на "Кречет" мою боль как знахарка заговорила.
– Это наверно известия с Курляндского побережья.
– Вот-вот, они самые. Я как прознал про то что там сейчас происходит то порывался сразу же направиться туда, но Василий Александрович пообещал меня посадить под арест.
– Это за что же?
– задал вопрос адмирал Русин
– Так за это самое, что я решил самом наипервейшим делом поучаствовать в этом предприятии, всё же идея была моя.
– А тебе значит от ворот поворот. Григорович и Русин улыбаются.
– Вот именно. Так это ещё не всё. Я с сегодняшнего дня в отставке по ранению, на целых три месяца. Так меня ещё и упрекали моими ранами, куда мол я такой больной суюсь.
– Всё понятно, просто Василий Александрович не хочет делить лавры победы ещё с кем-то.
– А я и не примазываюсь к его славе, я только хотел посмотреть всё своими глазами.
– Так значит, ты рвёшься в бой.
– Да, хотел я там поучаствовать, так не допустили.
– Иван Константинович, раз Михаил Коронатович так рвётся в бой, может мы ему подбросил деликатное задание.
Два больших адмирала переглянулись. Григорович видимо над чем-то задумался.
"Интересно, что это за задание мне тут хотят притулить" - подумал я
И в чем заключается это деликатное задание?
– задал я вопрос не ожидая подвоха.
Да тут такое дело. Наш уважаемый Александр Иванович назначен главой нашей военной миссией по вопросам снабжения армии и флота и вскоре убывает в Англию на конференцию и вот ему нужен вот такой помощник как вы. Многие за границей о вас уже по наслышаны и хотели бы увидеть воочию, так говорится с победителем битвы в Рижском заливе.
"Похоже я влип, если сейчас не выкручусь то эти морские волки уговорят меня поехать в эту долбанную Англию, а туда несколько дней на корабле. А ведь точно, другого-то способа туда попасть кроме как на корабле, нет. А это железный повод отказаться от этой поездки" - это все быстро прокрутилось в моей голове.
– Ваше высокопревосходительство, тут я давеча каких-то семь часов прошелся на "Бурном", а в заливе и волнения-то в это время практически не было. Так я думал что Богу душу отдам, так меня на волнах растрясло хоть обратно в госпиталь ложись. А до этой Англии несколько дней идти и не по заливу заметьте, а в бурных северных морях. Так я и преставится могу, во время этого перехода. Так что я лучше на бережку в этот раз останусь, боюсь не выдюжу переход через три моря. И вот ещё что. Если я поеду, то быть международным осложнениям.
– Это, каким же таким осложнениям?
– Да просто я с некоторых пор на дух не переношу этих чопорных островитян, зол я на них очень. И не дай Бог конечно, но ведь я могу в сердцах просто на просто там кого-то пристрелить из этих высокомерных.... Ну нет вы уж увольте меня от такой участи, кроме того я ещё после ранения не отошёл а вы предлагаете мне ехать в этот "гадюшник" да "не за што". И кроме того, я должен выполнить поручение командующего, дадено им мне на последок.
– И что это за поручение?
– Изыскать дополнительные части для поддержки десанта.
– С этой просьбой мы уж обращались и к генералу Рузскому. Говорит что нет свободных войск, германец давит, продыху нет.
– Ваше высокопревосходительство пока германец не пришёл в себя, на плацдарм срочно нужно послать подкрепление. Нельзя допустить, чтобы нас оттуда скинули обратно в море.
– Да понимаем мы всё прекрасно но командующий Северным фронтом твердит - "Не могу даже батальона снять с фронта, чтобы послать на курляндское побережье".
– Да что тут говорить, это же Рузский! У него зимой снега не выпросишь, не то, что роту солдат. Если бы он в прошлом году не напортачил в Галиции, ради собственных амбиций и славы, поставил на кон успех России в войне. Он проигнорировал приказы командующего Юго-Западным фронтом генерала Иванова идти на помощь Брусилову, и ради сомнительной славы освободителя Львова, он позволим шестьсот тысячной армии австрияков выскочить из мешка. Тогда мы упустили по его вине возможность одним ударом нанести австриякам катастрофическое поражения. Великий князь Николай Николаевич, хотел отдать Рузского под трибунал. Но как говорят у нас, победителей не судят. Но, поди он тогда на помощь Брусилову, да захлопни мешок, победа была бы во сто крат весомая чем захват без боя оставленного австрияками Львова.