Адмирал Нельсон
Шрифт:
Однако праздник есть праздник, и, чтобы не обижать подчиненных, Нельсон пригласил их к себе на "Виктори". На обед к командующему прибыли все младшие флагманы и 15 капитанов.
Когда Нельсон уже сел за стол, в салон вошла процессия, возглавляемая капитаном "Виктори". В руках он держал поднос, на котором красовалась огромная жареная крыса с маленькой копией французского флага в зубах. Это было напоминанием о старом времени, когда вице-адмирал был юным вечно голодным мичманом, который ночами жарил пойманных в трюме крыс. Как свидетельствуют очевидцы, герой Англии был в восторге от подарка. Тушка была ловко разделана, по-товарищески разделена между гостями и уничтожена в течение нескольких
После традиционных тостов Нельсон изложил собравшимся план предстоящей битвы. Идея его заключалась в следующем: младший флагман вице-адмирал Коллингвуд во главе сильной колонны должен был напасть на арьергард союзников, сам же Нельсон — с другой колонной атаковать центр и в особенности корабль главнокомандующего неприятельским флотом, чтобы не дать ему возможности не только поддержать свой арьергард, но и приказать это сделать авангарду. Таким образом, главную атаку Нельсон поручал Коллингвуду, сам же брал на себя труднейшую задачу по обеспечению этой атаки, сдерживанию превосходящих сил центра и авангарда противника.
— Я сам атакую остальные неприятельские корабли и буду стараться, чтобы действия второго флагмана встречали как можно меньше препятствий! — разъяснял вице-адмирал.
Капитаны внимали.
— Надо атаковать центр или арьергард таким образом, чтобы количество наших кораблей всегда на четверть превосходило количество отрезанных неприятельских. Я надеюсь, что мы одержим победу раньше, чем неприятельский авангард сможет оказать помощь своему арьергарду.
Нельсон повернулся к внимательно слушавшему его Коллингвуду:
— Младший флагман командует своей линией, стараясь при всех обстоятельствах держать свои корабли как можно ближе один к другому.
— Будет исполнено, сэр! — склонил голову верный Коллингвуд.
— Капитаны, — продолжил Нельсон, — должны следить за колоннами, к которым они принадлежат, и считать их пунктами соединения. Моя цель — бой на близкой дистанции, бой решительный! Если вы не увидите сигналов или не поймете их, ставьте свой корабль рядом с вражеским — не ошибетесь! — объявил он в заключение своего инструктажа.
Последняя фраза привела собравшихся в восторг.
— Неприятель погиб, если мы его настигнем! — таково было общее мнение.
Вечером Нельсон записал в своем дневнике: "Когда я начал объяснять то, что назвал методом Нельсона, он поразил их как электрошок. Кто-то прослезился; одобрили все. План был нов, оригинален и прост. Все — от адмирала до низших чинов — повторяли, что мы победим, если только нам удастся схватиться с французами".
После объединения с Коллингвудом и Кальдером силы Нельсона насчитывали 27 кораблей. Франко-испанский флот составляли 33 корабля. Демонстративно отойдя от Кадиса на 60 миль, Нельсон терпеливо выжидал, когда Вильнёв попадется на его нехитрую уловку. И он дождался своего часа!
19 октября дозорные фрегаты доложили, что, судя по всему, французы готовятся к выходу из порта: в гавани заметно большое оживление, то и дело высылаются в море на разведку легкие суда. Получив эти сведения, английский командующий отдал приказ готовиться к решающей схватке. Предполагая, что цель Вильнёва — прорыв в Средиземное море, Нельсон сманеврировал так, чтобы преградить неприятелю путь к Тулону. Ночью, при свете мерцающей свечи, он написал свое последнее письмо самой любимой женщине: "Моя дорогая, любимая Эмма, мой самый близкий друг! Получены сигналы, что вражеский флот выходит из порта. Ветер у нас очень слаб, поэтому я не надеюсь увидеть флот до завтрашнего утра. Пусть бог войны увенчает мои старания успехом; что бы ни случилось, я сделаю все возможное, чтобы мое имя навсегда стало самым дорогим для тебя и Горации. Вас обеих я люблю, как саму жизнь. Это мое последнее перед битвой письмо, пишу вам и надеюсь, что волей Божией я останусь жив и смогу дописать его после боя. Благослови вас Небо, я молюсь за вас. Нельсон и Бронте".
Утром следующего дня адмирал Пьер Вильнёв вывел свой флот из Кадиса и взял курс на Гибралтар. 33 линейных корабля и пять фрегатов держали курс на северо-запад, чтобы отойти подальше от берега и затеряться в морских просторах, после чего повернуть на Гибралтар и прорываться в Средиземное море. К удивлению французов, англичан не было видно. Только раз или два мелькнули у горизонта паруса дозорных судов.
— Неужели и на этот раз проворонили? — радовались французские моряки.
Но Нельсон уже с момента выхода франко-испанского флота из Кадиса контролировал ситуацию. Однако до поры до времени старался держаться от французов на почтительном расстоянии у мыса Спартель, в готовности перехватить противника, куда бы он ни двинулся. Когда же из докладов капитанов дозорных фрегатов Нельсону стали ясны намерения Вильнёва прорываться в Средиземное море, он решительно двинул свою эскадру на север — навстречу неприятелю.
Англичанам было крайне важно заставить французов отойти как можно дальше от Кадиса, чтобы не дать им уклониться от боя. У Нельсона также числилось в составе эскадры 33 линкора. Однако из-за того, что блокада побережья велась уже давно, часть кораблей все время приходилось посылать в Гибралтар для пополнения запасов воды. Поэтому на 20 октября в эскадре Нельсона по этой причине отсутствовали шесть линейных кораблей.
Вильнёв тоже был не новичком в морском деле и спустя некоторое время разгадал намерения своего противника. Немедленно последовал сигнал лечь на обратный курс. Вильнёв снова устремил форштевни своих кораблей к Кадису, но теперь на его пути уже стоял Нельсон. Генеральное столкновение двух враждующих флотов было неизбежным, и оно состоялось.
Ранним утром 21 октября, когда Нельсон начал выстраивать свой флот, маневрируя к западу от противника на траверзе испанского мыса Трафальгар, впередсмотрящие донесли, что видят на горизонте множество парусов. То был флот Вильнёва, шедший строем в виде полумесяца. Нельсон посмотрел на часы: было ровно пять тридцать.
Ветер был слабый. Союзники шли в пяти колоннах, из которых две в двенадцать кораблей вел испанский адмирал Гравине.
Вскоре после рассвета Вильнёв перестроил свой флот в строй баталии. При этом Гравине оказался в авангарде и в общем строю, а не в резерве, как планировал Вильнёв. Почему французский командующий по собственной воле отказался от вполне разумного предварительного плана, так и осталось загадкой. Обнаружив англичан и поняв, что избежать сражения уже не удастся, Вильнёв повернул всем флотом и пошел на север в обратном порядке. Эскадра Гравине стала теперь уже арьергардом. "Буцентавр" Вильнёва, шел двенадцатым по счету в боевой французской колонне. Непосредственно за флагманским кораблем, прикрывая его, шел огромный 135-пушечный линкор "Сантиссима-Тринидад".
Нельсон был в прекрасном расположении духа. Дело в том, что 21 октября в семействе Нельсонов всегда было особым днем: именно в этот день в свое время дядя Нельсона капитан Морис Саклинг нанес поражение превосходящей его по силе французской эскадре у Вест-Индских островов. И в том, что его решающее сражение также пришлось на 21 октября, Нельсон видел руку Провидения.
— Это самый счастливый день моей жизни! — сказал Нельсон, наблюдая за маневрами неприятеля. — Это день великой справедливости!