Адмирал Советского Союза
Шрифт:
В ходе войны авиация флота мужала, росла и качественно и количественно. С течением времени объектами ее действий стали удаленные порты и коммуникации врага. Торпедоносцы, бомбардировщики и штурмовики наносили удары по кораблям и судам фашистов в море. В первый год войны они потопили десять вражеских транспортов. С февраля 1942 года авиация приступила к постановке мин в водах противника.
Бомбим Берлин
Об авиации Балтийского флота хочется сказать особо. Она активно действовала с первого дня войны. Истребители прикрывали базы, а также корабли, стоявшие на рейдах или выходившие на боевые операции в море. Над Кронштадтом,
Флотской авиации явно не хватало, потому что, как уже говорилось, большая часть ее была в силу необходимости нацелена на наземные объекты. На Ханко противник простреливал каждый метр земли, держа под огнем и аэродром, и тем не менее летчики-истребители надежно охраняли небо, обеспечивая господство в воздухе, без чего военно-морская база, окруженная неприятелем, не могла бы продержаться. Уже в первые дни войны флотские бомбардировщики сбрасывали свой груз на Мемель, Данциг, Гдыню и другие порты, которыми пользовался враг. С 23 июня начались удары по аэродромам и портам Финляндии, выступившей против Советского Союза на стороне фашистской Германии. Атакам нашей авиации подверглись Турку, Котка, Тампере. Самолеты КБФ ставили мины вблизи баз противника, чтобы затруднить выход его кораблей в море, наносили удары по конвоям.
Успешность действий авиации КБФ подтверждают и сами немцы. Вот что писал журнал «Марине рундшау» в 1962 году:
«…Советская авиация ВМС после первых недель некоторой неясности положения добилась почти неоспоримого господства в воздухе над морем. Ее самолеты совершали до 17 воздушных атак в день. Число самолетов, участвовавших в каждом налете, доходило до 25. Налеты отличались систематичностью и упорством действий».
Командир 5-й немецкой флотилии тральщиков сообщал в своем донесении в июле 1941 года о том, что, несмотря на интенсивный зенитный огонь, русские вели прицельное бомбометание и что часть бомб была сброшена с пикирования. Он указывал также, что применение бомб с осколочным действием неизвестной до сих пор силы вызвало большие потери в личном составе. В конце донесения сообщалось, что если проводка конвоев и траление мин в Рижском заливе будут производиться без прикрытия истребителями, то в этом случае следует ожидать тяжелых потерь.
Такой же характер имело донесение командира 1-й флотилии торпедных катеров от 4 июля 1941 года об абсолютном господстве русских в воздухе и «большой опасности, которой подвергаются суда, совершающие переход без прикрытия».
Об одной операции авиации Балтики следует рассказать подробно: я имею в виду налеты на Берлин в августе – сентябре 1941 года.
В конце июля фашисты совершили свой первый налет на Москву. Нам хотелось ответить налетом на Берлин. Но как? По плану мы готовились в те дни нанести с ленинградского аэродромного узла удары по Пиллау, где базировались корабли немецкого флота. Правда, с аэродромов, расположенных под Ленинградом, до Берлина было ближе, чем с других наших аэродромов. Но расстояние все-таки было слишком велико, чтобы его могли преодолеть в оба конца самолеты ДБ-3 даже с форсажем (ДБ-3ф).
Пришлось нам с В. А. Алафузовым призадуматься…
Развернули карту. После прикидки стало ясно, что с ленинградских аэродромов наши самолеты дотянут лишь чуть дальше Либавы. А вот если стартовать с острова Эзель, тогда можно лететь до Кенигсберга. Ну а если взять предельный радиус действий самолетов? Да, тогда можно достать и до Берлина! Правда, идти придется над морем и, сбросив бомбы, немедленно возвращаться. Потеряешь 20–30 минут – не дотянешь до своих аэродромов.
Наконец после консультации со специалистами убедились, что если самолеты возьмут полный запас горючего и не более 750 килограммов бомб каждый, то они пройдут расстояние до Берлина (около 900 километров) за три с небольшим часа и вернутся домой, еще имея в баках остаток бензина.
«Заманчиво, – подумал я. – Но не получится ли так, что мы пошлем летчиков на операцию, с которой они не вернутся?»
Нужно было хорошенько все взвесить. Да и после этого требовалось еще разрешение Ставки. Дело было весьма серьезное, оно выходило за рамки прав наркома Военно-Морского Флота.
В затруднительном положении оказался и командующий ВВС ВМФ С. Ф. Жаворонков. С одной стороны, по его же данным, получалось, что такую операцию провести можно. С большим риском, на пределе, но можно. С другой – какая огромная ответственность ложилась на него, если полет оказался бы неудачным! Ведь это грозило потерей всех самолетов…
– Буду докладывать Ставке, – сказал я ему.
– Дайте еще подумать, посоветоваться с исполнителями, – ответил Семен Федорович.
Снова все проверили и взвесили. Полком, которому предстояло выполнять это ответственное задание, командовал полковник Е. Н. Преображенский, его штурманом был прекрасный специалист капитан П. И. Хохлов. Расчеты Преображенского и Хохлова еще раз подтвердили: да, полет возможен.
Через два дня, на очередном докладе, я разложил перед И. В. Сталиным карту Балтийского моря. Остров Эзель и Берлин соединяла на ней четкая прямая линия. Тут же были даны окончательные расчеты: самолет может взять одну 500-килограммовую бомбу или две по 250.
Удар по Берлину имел бы в случае удачи огромное значение. Ведь гитлеровцы трубили на весь мир, что советская авиация разгромлена.
И Ставка утвердила наше предложение. «Вы лично отвечаете за выполнение операции», – было сказано мне на прощание.
Вернувшись, я тут же отдал все необходимые распоряжения. Вскоре Военный совет Балтийского флота получил приказ подобрать 15 экипажей 1-го минно-торпедного полка и к 10:00 2 августа перебазировать их на Эзель. В связи с этим ранее поставленную задачу – бомбардировку Пиллау – пришлось отменить.
Трудная задача ложилась на моряков. Достаточных запасов топлива и авиабомб на острове не было. Их сначала пришлось доставлять туда из Таллина, а затем из Кронштадта. Небольшие баржи с бензином и боеприпасами под сильной охраной следовали заминированным Финским заливом до Таллина, а затем дальше, на остров Эзель. Опасность подстерегала их на каждом шагу. Следует иметь в виду, что Таллин уже был осажден противником.
Учитывая сложность операции, подготовка и руководство ею была возложены непосредственно на командующего ВВС ВМФ генерал-лейтенанта С. Ф. Жаворонкова. Сначала, 2 августа, он вылетел на аэродром под Ленинградом, где находился 1-й минно-торпедный полк. Для сохранения секретности о цели своего прилета Семен Федорович информировал только командующего флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца и командующего ВВС Балтфлота генерал-майора авиации М. И. Самохина.
Дело было спешное, и 4 августа рано утром – как вспоминает сам Жаворонков – 15 самолетов ДБ-3 произвели посадку на аэродроме Кагул. Вскоре туда же отправился и командующий ВВС ВМФ.