Адмирал Советского Союза
Шрифт:
Возник также вопрос о базировании американской авиации на уже освобожденных нашими войсками европейских аэродромах. Проблема тоже не была решена, так как чувствовалось, что у американцев политические аспекты этой проблемы превалируют над чисто военными.
В совместных действиях против фашистской Германии было немало примеров согласованных действий сил союзников, что приводило к весьма успешным результатам. Мне хорошо известны операции, связанные с конвоированием судов, шедших в Архангельск и Мурманск. Английский флот обязан был обеспечить движение транспортов, надводных кораблей и авиации. Корабли нашего Северного флота действовали совместно с английскими и, за исключением отдельных неудач,
Координация боевых усилий, настоятельная необходимость которой была подчеркнута в дни Крымской конференции, на самом деле в полной мере все же не осуществлялась. Наметившиеся политические разногласия оказывали свое влияние и на согласованность военных операций. Война в Европе была уже, по сути дела, выиграна. Не имела никаких шансов на победу и Япония. Но настоящий, прочный мир при всем этом казался еще далеким. Все последующие события подтвердили это. Наши союзники спешили, так как советские войска уже продвигались к Берлину, не нуждаясь в их помощи. Более того, когда победа над Германией и Японией была вне сомнений, в поведении американцев и англичан можно было заметить действия, определяемые дальним политическим прицелом, но не всегда отвечающие задачам успешной борьбы с противником. Здесь в первую очередь можно сказать о бомбежке союзной авиацией ряда городов Германии, до которых уже не успевали добраться войска союзников и куда быстро двигались наши части. Именно тогда был разрушен Дрезден и сильно пострадали Лейпциг и Потсдам. Сюда же следует отнести и бессмысленную с военной точки зрения установку мин в портах Кореи непосредственно перед высадкой нашего десанта в августе 1945 года.
Однако в западной историографии часто делается все же неправомерный акцент на разногласия, которые возникли между союзниками в Ялте. Спору нет, разногласия действительно были, и подчас значительные. Например, в вопросах о репарациях или о будущем государственном устройстве Польши. Тем не менее общий тон конференции был проникнут взаимным согласием и стремлением к содружеству. На конференции были приняты согласованные решения по всем основным проблемам международной жизни.
В наши дни очень полезно вспомнить о принятых в Ялте решениях по германскому вопросу. «Нашей непреклонной целью, – говорилось в коммюнике о конференции, – является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантии в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушать мир всего мира».
Этот кардинальный принцип конкретизировался в развернутой программе, где предусматривались, в частности, роспуск германских вооруженных сил, уничтожение германского генерального штаба и ликвидация всей германской промышленности, которая могла быть использована в военных целях.
Наряду с германской проблемой участники конференции обсудили важные вопросы о послевоенном устройстве мира. Они разработали принципиальные основы деятельности будущей Организации Объединенных Наций. Решили созвать 25 апреля 1945 года в Сан-Франциско учредительную конференцию ООН.
В Ялте была также принята известная Декларация об освобожденной Европе и обсуждены некоторые положения этой проблемы, связанные с Польшей и Югославией. Принципиально важное значение имела заключительная часть Декларации – «Единство в организации мира, как и в ведении войны». В ней выражалась «решимость сохранить и усилить в предстоящий мирный период то единство целей и действий, которое сделало в современной войне победу возможной и несомненной для Объединенных наций».
Эти строки
К 6 февраля между главами правительств была достигнута договоренность о войне на Дальнем Востоке, и мы, военные, в конце совещания получили возможность от обсуждения западных проблем перейти к тихоокеанским. Докладывал американский адмирал флота Э. Кинг. Он начал с того, что нужно добиваться скорейшего разгрома Германии, после чего «получить подкрепления с европейского театра, занять позиции и начать решительное наступление на Японию». Американец снова подчеркнул, что крайне желательно, чтобы Советский Союз быстрее вступил в войну с Японией.
Именно на Ялтинской конференции было подписано соглашение о том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии. Об этом, правда, не сообщалось.
Делегации США и Англии не рассчитывали на быстрое окончание войны.
Помню, адмирал флота Э. Кинг спросил меня о возможных сроках окончания второй мировой войны, я отшутился, что, дескать, я не Кассандра, чтобы заниматься пророчеством, тем более что в военном деле слишком много случайностей, но думаю, что фашистская Германия сложит оружие в конце 1945 года, а Япония – несколько позднее. Кинг назвал меня неисправимым оптимистом.
События опрокинули все наши предположения. Советский народ и его армия обрели такую мощь, были полны таким стремлением к победе, что свершили, казалось бы, невозможное и уже в начале мая вынудили капитулировать фашистский рейх.
Об этом нашем разговоре с адмиралом флота Э. Кингом я напомнил ему, когда мы рядом сидели на приеме в особняке У. Черчилля в Потсдаме. Кинг с улыбкой ответил, что хорошо бы всегда так ошибаться – «в другую сторону».
Что касается дальневосточной проблемы, то американский адмирал Э. Кинг на совещании 6 февраля прямо сказал, что на победу над Японией в 1945 году рассчитывать не приходится, если не будут изысканы дополнительные ресурсы. Поэтому так обрадовало союзников заверение наших руководителей в том, что через два-три месяца после окончания войны на Западе наши войска закончат подготовку к наступлению в Маньчжурии. Это обещание, как известно, было выполнено с присущей Советскому государству точностью.
Я воспользовался обсуждением дальневосточных проблем, чтобы поднять вопрос о получении от США боевых кораблей по ленд-лизу. Список нужных нам кораблей был у меня в папке, но для разговора все не находился повод. Выбрав удобный момент, я обратился к И. В. Сталину. Он ответил, что для решения этого вопроса время еще не пришло.
Конференция и связанные с нею заботы отнимали у И. В. Сталина очень много времени. Тем не менее он успевал следить за положением на фронтах, принимать решения, связанные с боевыми действиями войск. В Кореиз, в Юсуповский дворец, приезжали командующие фронтами и армиями. Сталин беседовал с ними обычно в присутствии Антонова, у которого всегда под рукой оказывались карты с уже нанесенной обстановкой и с графическим изображением будущей операции.
За несколько часов до очередного заседания конференции Сталин собирал членов делегации, давал почти каждому определенное задание: изучить такой-то вопрос, то-то выяснить, с тем-то связаться. Чувствовалось, что он тщательно и всесторонне готовится к каждой встрече с главами союзных держав. Сталин обладал превосходной памятью и все же не полагался на нее. Еще и еще раз все проверял, просматривал документы, записи, выслушивал мнения членов делегации.
Он и других учил не полагаться на память. Я помню, он как-то спросил меня: