Адмирал Советского Союза
Шрифт:
Вскоре главы правительств выехали на машинах в Ялту. Мы с Канингхэмом немного задержались, чтобы встретить главнокомандующего американским флотом адмирала флота Э. Кинга. Знакомство с ним имело для меня особое значение: именно с Кингом мы должны были решить вопрос о кораблях для пополнения нашего Тихоокеанского флота. Кинг с первого же взгляда произвел впечатление старого морского волка: подтянутый, высокий, с обветренным красным лицом. Беседовать с ним было труднее, чем с Канингхэмом: я тогда совсем не понимал по-английски, а он не знал никакого другого языка. Выручил начальник личного штаба Рузвельта адмирал флота Леги, взявшийся быть нашим переводчиком. Позднее Леги напишет книгу «Я присутствовал там», в которой вспомнит о наших с ним встречах. Будучи моряком, он с интересом следил за разрешением флотских вопросов и охотно помогал нам.
И. В. Сталин был
Вереница машин мчалась через Симферополь на Алушту и далее в Ялту. «Все расстояние до Ялты надежно охранялось советскими солдатами. Отмечено, что значительное число среди них – молодые девушки», – писал впоследствии президент США. Справедливости ради следует заметить, что в охране девушек не было, но зато они отлично справлялись с обязанностями регулировщиц на перекрестках дорог. Надлежащая охрана в пути и четкая организация движения лишь подчеркивали общий хороший порядок.
Американцы разместились в бывших царских апартаментах в Ливадии. Адмирал У. Леги в своей книге «Я присутствовал там» сыронизировал над Э. Кингом, которому досталась бывшая спальня императрицы. Черчилль со своими спутниками поселился в Воронцовском дворце (граф Воронцов, говорят, построил его по проекту английского архитектора, автора Букингемского дворца в Лондоне). Советская делегация остановилась в бывшем Юсуповском дворце в Кореизе.
Мы работали рука об руку с А. И. Антоновым. У нас сосредоточивались сводки с фронтов и флотов. В цокольном этаже Юсуповского дворца был развернут своего рода филиал Генерального штаба. Там готовились предложения по руководству текущими боевыми действиями на фронтах и одновременно прорабатывались вопросы, которые поднимались на конференции.
Официальное открытие конференции и первое пленарное заседание делегаций в полном составе состоялось 4 февраля. Главы делегаций, их помощники, советники и переводчики заняли свои места за большим эллипсообразным столом в Ливадийском дворце.
Советскую делегацию возглавлял И. В. Сталин, его ближайшим помощником был В. М. Молотов. Из дипломатов на конференции присутствовали А. Я. Вышинский, А. А. Громыко, Ф. Т. Гусев и И. М. Майский. Среди военных старшим считался генерал армии А. И. Антонов. Членами делегации были маршал авиации С. А. Худяков и автор этих строк.
От США, кроме президента, присутствовали государственный секретарь Стеттиниус, адмирал флота Леги, личный друг президента и начальник его штаба, генерал Маршалл и адмирал флота Кинг. Среди политических советников президента был известный Гопкинс. Из англичан, кроме У. Черчилля, были Иден, Кадоган, фельдмаршал Брук, адмирал флота Канингхэм и другие.
Началось с любезностей. И. В. Сталин предложил Ф. Рузвельту открыть заседание, и тот ответил, что «счастлив открыть такое историческое заседание в столь восхитительном месте». Затем Рузвельт добавил, что «многое требует обсуждения, фактически вся карта Европы», и выразил убеждение в скорой и окончательной победе.
Хотя победа – все это понимали – была не за горами, на повестке дня конференции первым и самым важным вопросом стоял вопрос о том, как быстрее покончить с фашистской Германией. Фашисты продолжали отчаянно сопротивляться. Больше того. Они угрожали каким-то новым страшным оружием и действительно лихорадочно работали над новыми средствами уничтожения. Поэтому затяжка войны могла обернуться для человечества жесточайшими последствиями. Следовало спешить!
Но не только европейские дела интересовали участников конференции. Соединенные Штаты продолжали воевать с Японией, и до победы здесь было еще далеко. Поэтому их очень занимал вопрос
В тот день, как и в дальнейшем, у меня было достаточно возможностей, чтобы внимательно приглядеться к военным и морякам, представлявшим наших союзников. Более всех мое внимание почему-то привлек адмирал Леги. Он был близок к Рузвельту, когда тот занимал еще пост заместителя морского министра, и потому в первые же дни войны президент привлек его к активной работе. Он выполнял сложные и щекотливые обязанности посла США во Франции при правительстве Петэна, а затем стал начальником личного штаба президента. Это был весьма трудолюбивый человек, не гнушающийся черновой работой штабного офицера; видимо, он прекрасно обеспечивал подготовку всех материалов для своего шефа. Не было случая, чтобы он не присутствовал вместе с Рузвельтом как на деловых совещаниях, так и на приемах. Меня он интересовал в предвидении разрешения «флотских» вопросов.
Наиболее маститой фигурой среди американских военных был, конечно, генерал Маршалл. Он являлся фактическим руководителем всех военных операций и сильно влиял на решения Рузвельта в этой части. Позднее, познакомившись с материалами войны против Японии, я убедился, что генерал Маршалл действительно имел такую хватку, перед которой не выдерживали даже крупные военные авторитеты США типа генерала Макартура или адмирала флота Кинга. Маршалл реже появлялся на совещаниях дипломатов, но зато чувствовал себя полным хозяином американской делегации на всех военных совещаниях. Адмирал флота Кинг был узким специалистом – моряком, но, как теперь известно, умел, когда нужно, настойчиво проводить свою линию в ходе самых крупных операций на Тихом океане. Именно ему американские историки приписывают правильное решение о наступлении на Японию со стороны Тихого океана в противовес настоятельным предложениям Макартура продвигаться на Токио вдоль береговой линии: Австралия, Новая Гвинея, Филиппины, Тайвань и, наконец, остров Кюсю. Военные представители США на последнем этапе войны явно главенствовали над англичанами как на море, так и на суше. За ними стояла сила войск и флота, сила доллара, и поэтому они занимали командные посты во всех крупных операциях. Хозяевами положения среди наших союзников американская военная делегация была и на конференции. Ее превосходство над англичанами чувствовалось весьма основательно.
Английские военные круги были представлены на Крымской конференции двумя влиятельными военными. Это прежде всего фельдмаршал Аллан Брук. Близкий к Черчиллю человек, Брук был скромен на вид и ничем не выделялся среди окружающих. Другой – адмирал флота Каннингхэм – был самым заслуженным моряком английского флота. Твердый принцип последовательного прохождения службы и выслуги лет по-прежнему имел первостепенное значение в Англии при выдвижении на тот или иной пост. Именно такой путь и прошел Каннингхэм. Но «владычица морей» в душе уже признала, что первенство фактически перешло за океан, и вынуждена была обращаться к США то за помощью в виде 50 эсминцев, то с просьбой поставить по ленд-лизу самолеты и другую технику. Одним словом, она примирилась уже с ролью второстепенной морской державы. Вот это и чувствовалось тогда в поведении адмирала Каннингхэма. Вместе с ним уходило со сцены былое величие английского флота. Американский главнокомандующий ВМС Кинг, располагая заново отстроенными кораблями, оказывал уже более значительное влияние на «историю», чем Каннингхэм со своими устаревшими линкорами. Англия переживала период явного упадка некогда мощной колониальной империи. Это понимали и на Британских островах и в США. «У нас нет ни малейшей возможности восстановить равновесие с Соединенными Штатами в отношении флота», – писал впоследствии в своих воспоминаниях У. Черчилль. «В экономическом отношении Англия была положена на лопатки, а в военном отношении в сравнении с Америкой – бессильна», – вспоминал и адмирал флота Леги.
Все это ощущалось и в практических «флотских» делах в дни конференции. Так, если англичане ограничились посылкой одного транспорта с материальным обеспечением, то американцы базировали свой корабль связи «Кэтоктин», четыре тральщика – «Пиннэкл», «Имплисит», «Инессент» и «Инкредибл» и транспорт типа «Либерти» – «Уильям Блоунт».
Уже нетрудно было заметить, что две крупные и самые сильные страны – Советский Союз и США – практически вносят наибольший вклад в обеспечение победы над фашистской Германией и Японией. Черчилль, бесспорно, сыгравший большую роль в борьбе с Гитлером в 1940–1941 гг., еще старался сохранить прежнее ведущее положение, но оснований для этого было уже явно недостаточно.