Адмирал Советского Союза
Шрифт:
На мадридском аэродроме не сразу удается узнать адрес советского посольства: обосновалось оно в городе недавно. Наконец нам называют отель «Альфонс». Не имя ли короля, свергнутого пять лет назад, носит отель? Случайный попутчик из министерства финансов Хосе Лопес любезно предлагает подвезти нас. Ни он, ни я тогда не предполагали, что несколько месяцев спустя я буду провожать его на советский транспорт «Нева», когда он отправится в Советский Союз с важным поручением своего правительства.
Мадрид выглядел взбудораженным. Мне уже приходилось видеть крупные южные города – Стамбул, Афины, Порт-Саид и Яффу – с их шумными, красочными улицами и базарами. Мадрид был совсем иным. На его улицах, на первый
Едва я успел обосноваться в номере, ко мне зашел Свешников: надо идти к послу.
Марселя Израилевича Розенберга я видел впервые. В просторном номере гостиницы за большим столом сидел невысокий человек с приветливым лицом и немного грустными теплыми глазами. Первый наш разговор был коротким: Марсель Израилевич спешил. Кратко обрисовав политическое и военное положение в стране, он подчеркнул, что нуждается в нашей помощи: ему надо иметь ясное представление о республиканской авиации и флоте.
Более обстоятельно пришлось беседовать с Розенбергом позднее, в первых числах сентября 1936 года. В тот вечер мы долго бродили по Мадриду.
Хотя Розенберг приехал в Испанию ненамного раньше нас, он был значительно лучше осведомлен о положении в стране и международной обстановке. Опытный дипломат, раньше являвшийся представителем Советского Союза в Лиге Наций, он прекрасно знал европейские дела. Теперь ему как первому советскому послу приходилось налаживать дипломатические отношения с республиканским правительством. Формально дипломатические отношения между СССР и Испанией были установлены еще в 1933 году, вскоре после свержения короля и провозглашения республики. Но приход к власти реакционных буржуазных партий вызвал охлаждение между нашими странами. Назначенный в Советский Союз посол Альварес дель Вайо так и не выбрался в Москву. Наш посол в Испании А. В. Луначарский по пути в Мадрид задержался в Париже. Там Анатолий Васильевич заболел и умер.
Розенберг подробно рассказывал об отношении разных европейских стран к гражданской войне в Испании, приводил факты, насколько открыто и бесцеремонно помогают мятежникам фашистские государства.
– Что станет делать Англия? Как поведет себя правительство Чемберлена? Оно, видимо, постарается избежать, вмешательства. Подождет, покуда определится победа, и поддержит сильного: испытанная английская политика.
Все же Розенберг был настроен оптимистично. Он еще надеялся, что Франция займет благожелательную позицию в отношении республиканского правительства и выполнит обязательства по поставкам заказанного оружия. Примерно через полгода мне пришлось совершить вместе с М. И. Розенбергом поездку в город Альбасете, где формировались интернациональные бригады. Тогда уже стало ясно, что французское правительство, как и английское, своей политикой «невмешательства» фактически помогает фашистам душить Испанскую республику.
– Да, того, что теперь происходит, мы не могли предполагать, – сказал мне тогда Марсель Израилевич, возможно вспоминая наш прежний разговор.
…Представившись послу, мы со Свешниковым отправились к Владимиру Ефимовичу Гореву. Кабинет Горева был тут же, в одном из номеров
Наш разговор касался общей военной обстановки. Мы слушали Горева и следили по карте. Совсем еще недавно, когда город Бадахос на шоссе Мадрид – Лиссабон принадлежал республиканцам, северная и южная группы мятежников оставались разъединенными. Но вот свежие красные и синие линии обозначили новое положение воюющих сторон. Объединившись, мятежники получили возможность сосредоточить усилия для атак на столицу. Накануне пал город Оропеса. Мятежники продвигались к Талавере – важному пункту в узости долины, ведущей к Мадриду.
– Это направление особенно беспокоит республиканское правительство, – сказал Горев. – Хотя на северо-западе, в горах Гвадаррамы, мятежники находятся ближе к столице, там местность более благоприятна для обороны.
Неутешительными были сведения и о положении на севере. Мятежники атаковали Ирун и перерезали последнюю дорогу, идущую к Франции. Однако огромная территория на востоке страны контролировалась республиканцами.
– Постарайтесь побыстрее ознакомиться с обстановкой, – сказал Горев в заключение.
Тут же он назначил мне час для «чисто флотской» беседы. Она состоялась на следующее утро. Однако мне не пришлось работать бок о бок с Горевым. Обстоятельства разъединили нас. Я почти все время был на флоте, Горев – в центре страны. Мы с ним еще не раз встречались, толковали на разные темы, но работали врозь. Тем не менее я успел высоко оценить его знания, организованность и храбрость.
Во время обороны Мадрида Владимир Ефимович почти безвыездно находился на переднем крае, отлично знал обстановку и работал с огромным напряжением. Вряд ли кто-нибудь еще внес столь большой вклад в дело помощи испанским товарищам. К сожалению, его дальнейшая судьба сложилась так, что эта огромная работа осталась неосвещенной. Я не имею возможности восполнить этот пробел. Думаю, это лучше сделают его товарищи по сухопутным войскам.
В первые дни пребывания в Мадриде я встретился и с известным нашим журналистом Михаилом Ефимовичем Кольцовым. Как-то вечером в маленькой комнате отеля «Альфонс», где была расположена столовая для работников нашего посольства, собралось много народу. Пришли гости, среди них «старые испанцы» – Михаил Кольцов и кинооператор Роман Кармен.
Кольцов и Кармен сразу оказались в центре внимания. Они вернулись из Толедо, где наблюдали атаку на замок Алькасар. В этом замке, вначале находившемся в руках республиканцев, засели мятежники. Кольцов очень живо, остроумно рассказал, что происходило на его глазах. Вместо того чтобы решительно наступать, республиканцы уговаривали, убеждали осажденных сдаться. А те отвечали ураганным огнем. Применить артиллерию республиканцы не решились, хотели сохранить замок как национальный памятник.
В конце ужина мы разговорились с Кольцовым о «домашних делах». Узнав, что я только что приехал, он стал расспрашивать меня, что нового в Москве, на Черном море. Ему была дорога каждая весточка с Родины.
– Мой брат, художник Борис Ефимов, года три назад плавал на черноморском крейсере в Грецию и Италию, – вспомнил он. – Может, вы его знаете?
Б. Е. Ефимова я знал, но что они с Кольцовым братья, об этом услышал впервые. Во время упомянутого похода я служил старшим помощником командира на крейсере «Красный Кавказ». И сейчас помню, как мы принимали Бориса Ефимова и писателей Ильфа и Петрова. Кажется, я им тогда изрядно досаждал, требуя точного соблюдения порядков, установленных на военном корабле. Ничего не поделаешь, служба…