Адмирал Советского Союза
Шрифт:
Прекратив разговор со мной, Сталин тут же вызвал начальника Главного морского штаба Л. М. Галлера и задал ему тот же самый вопрос. Сперва Лев Михайлович смешался и ничего определенного не ответил. Но, несколько поколебавшись, все же подтвердил мою точку зрения:
– Пробраться непосредственно к Або очень трудно.
Задание подводникам было изменено. На этом и других примерах я убедился: со Сталиным легче всего было решать вопросы, когда он находился в кабинете один. Тогда он спокойно выслушивал тебя и делал объективные выводы.
К слову сказать, я заметил, что Сталин никого не называл по имени и отчеству.
Исключение было только для Б. М. Шапошникова. Его он всегда называл Борисом Михайловичем. Но я отвлекся…
Финская кампания выявила крупные недостатки не только в боевой подготовке наших войск и флота. Она показала, что организация руководства военными действиями не была достаточно отработана и в центре.
На случай войны – большой или малой – надо заранее знать, кто возглавит Вооруженные Силы, на какой аппарат можно будет опираться: на специально созданный орган или Генеральный штаб? Эти вопросы отнюдь не второстепенные. От их решения зависит четкая ответственность за подготовку к войне и ведение самой войны. Стоило по-настоящему взяться за это звено еще в мирное время, как потянулась бы длинная цепь других проблем, которые следовало решить заранее в предвидении возможной войны.
Нельзя сказать, что в последние предвоенные месяцы вышестоящие инстанции мало занимались военными вопросами. Я уже говорил о том, как много делалось в тот период. Но не могу припомнить случая, чтобы где-нибудь поставили естественный и сам собой напрашивающийся вопрос: а что, если война разразится в ближайшее время? Не возникали и такие вопросы: готовы ли наши Вооруженные Силы встретить во всеоружии врага? Какой конкретно орган возглавит оборону и кто персонально готовится к выполнению обязанностей Верховного Главнокомандующего?
Вспоминается финская война. Председателем Совнаркома тогда был В. М. Молотов, а вся власть фактически сосредоточивалась в руках Сталина. Не занимая официального поста в правительстве, он руководил всеми военными делами.
Получив суровый урок зимой 1939/40 года, мы не сделали, к сожалению, всех выводов. Поэтому положение в центральном аппарате мало изменилось и к моменту нападения на нас фашистской Германии.
Лично я рассуждал примерно так: «Коль в мирное время не создано оперативного органа, кроме существующего Генерального штаба, то, видимо, во время войны аппаратом Ставки станет именно он – Генеральный штаб. А Ставка? В нее, надо думать, войдут крупные государственные деятели. Значит, возглавлять ее должен не кто иной, как сам Сталин».
Но какова будет роль Наркома обороны или Наркома Военно-Морского Флота? Ответа на этот вопрос я не находил.
Что же получилось на самом деле? Со свойственным И. В. Сталину стремлением к неограниченной власти он держал военное дело в своих руках. Системы, которая могла бы безотказно действовать в случае войны, несмотря на возможный выход из строя отдельных лиц в самый критический момент, не существовало.
Ставка Главного Командования Вооруженных Сил во главе с Наркомом обороны С. К. Тимошенко была создана 23 июня 1941 года, то есть на второй день войны. И. В. Сталин являлся одним из членов этой Ставки.
Считаю, было бы лучше, если б Ставку создали, скажем, хотя бы за месяц до войны. Оснований для этого в мае – июне 1941 года имелось достаточно. Учреждение Ставки и ее сбор даже в канун войны, 21 июня, когда И. В. Сталин, признав войну весьма вероятной, давал указание И. В. Тюленеву (около 14 часов) и Наркому обороны с начальником Генерального штаба (около 17 часов) о повышении боевой готовности, сыграло бы свою положительную роль, и начало войны тогда могло быть другим.
Первые заседания Ставки Главного Командования Вооруженных Сил в июне проходили без Сталина. Председательство Наркома обороны маршала С. К. Тимошенко было лишь номинальным. Как члену Ставки, мне пришлось присутствовать только на одном из этих заседаний, но нетрудно было заметить: Нарком обороны не подготовлен к той должности, которую занимал. Да и члены Ставки тоже. Функции каждого были неясны – положения о Ставке не существовало. Люди, входившие в ее состав, совсем не собирались подчиняться Наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчета о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах. Я всего один раз, в конце июня, доложил обстановку на Балтике в связи с подрывом на минах крейсера «Максим Горький» и оставлением Либавы, хотя и был членом Ставки.
10 июля учредили Ставку Верховного Командования. 19 июля, почти через месяц после начала войны, Сталин был назначен Наркомом обороны, и 8 августа Ставка Верховного Командования Вооруженных Сил была переформирована в Ставку Верховного Главнокомандования. И. В. Сталин занял пост Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами. О его назначении знали тогда немногие. Только после первых успехов на фронтах в сообщениях, публиковавшихся в печати, Сталина стали называть Верховным Главнокомандующим.
В состав Ставки Верховного Главнокомандования я в то время не входил. Практически я этого не ощущал: как и раньше, вызывался в Ставку только по вопросам, касавшимся флота. В состав Ставки меня снова ввели лишь 17 февраля 1945 года. Этим же постановлением был утвержден членом Ставки Маршал Советского Союза А. М. Василевский, к тому времени уже давно занимавший пост начальника Генерального штаба.
Невольно вспоминается, как еще долго, в тяжелых условиях временного отступления, приходилось нам отрабатывать организацию руководства войной.
В те дни события развивались с неимоверной быстротой. Противник стремительно рвался к Москве и Ленинграду. Г. К. Жуков выехал на фронт. Вскоре начальником Генштаба вновь стал Б. М. Шапошников. Смена людей на таком важном посту в столь трудный, я бы сказал, критический момент для страны вряд ли была своевременной. Это тоже результат непродуманности в системе военного руководства и подборе кадров. Конечно, Г. К. Жуков при всех его неоспоримых полководческих способностях не очень подходил для роли начальника Генерального штаба. Штабная работа была не в его характере. Однако подумать об этом следовало бы раньше.