Адора

Смолл Бертрис

Два дня Феодора пролежала в забытьи, на третий день она очнулась. Первого же человека, которого она увидела перед собой, а это была верная Анна, она спросила, не зная, то ли ей приснился страшный сон, то ли все случилось на самом деле:

— Это правда?

— Что, госпожа?

— Мой муж мертв?

— К сожалению, да.

— Сколько дней я пролежала в бреду?

— Два.

— Что произошло за это время?

Анна подумала, как трудно сейчас будет вынести Феодоре известие о смерти дочери. Ариадна умерла сразу после

того, как повесился Зено.

— Я даже не знаю, как сказать вам об этом, госпожа.

— Ариадны больше нет? — чисто интуитивно догадавшись, отрешенно проговорила Феодора, и по телу ее пробежала странная дрожь.

Анна утвердительно кивнула.

— Это случилось в тот же день, — помолчав, добавила она. — Я ничего не могла сделать.

— Я верю тебе, Анна. Спасибо тебе за все. Феодора о чем-то задумалась, потом неожиданно спросила:

— Где сейчас мой муж?

— Его положили в большой гостиной еще вчера, чтобы с ним могли проститься все желающие.

— Попроси всех уйти оттуда, я хочу побыть с моим мужем наедине.

Выйдя из спальни, Анна натолкнулась на Василия — управляющего княжеским дворцом.

— Принцесса желает попрощаться с мужем, — сказала она ему, — и просит вывести всех из залы Управляющий кивнул:

— Я немедленно исполню это.

Через некоторое время Феодора вошла в большую гостиную, где покоилось тело ее любимого мужа Василий выполнил приказание, и в зале не было ни души.

Феодора медленно подошла к неподвижно лежащему Александру. Взглянув на него, ей показалось, что это вовсе не ее муж, но потом она поняла — просто душа его улетела и осталась только пустая оболочка, кокон без бабочки.

Она опустилась перед ним на колени и запричитала:

— Я хочу быть с тобой. В этом мире у меня ничего не осталось. Только с тобой я смогу быть счастливой Я хочу быть с тобой.

Внезапно она услышала его голос.

— Ты не права, любовь моя. Нами распорядился Бог, я ушел, а ты осталась и должна жить дальше. Перед тобой множество путей. Ты будешь счастлива и без меня, красавица.

Она вздрогнула, настолько неожиданно заговорил с нею Александр, вернее, душа Александра.

— Нет! — возразила она. — В моей жизни больше не будет ничего.

— Красавица, ты сама знаешь, что впереди у тебя еще целая жизнь. Доверься хоть раз судьбе, она не ошибается.

Феодора разрыдалась.

— Не покидай меня! Пожалуйста, не бросай меня одну, Александр! — молила она.

— Любовь моя, — мягко говорил он, — ты держишь меня между двумя мирами. Я должен уйти.

— Нет! Нет!

— Я люблю тебя, Адора, и если ты тоже любишь меня, ты должна мне позволить уйти. Как я могу остаться с тобой, подумай? Я даже не смогу никогда больше прикоснуться к тебе. Наша жизнь с тобой окончена, и согласись, она была прекрасна. Иногда, прошу тебя, вспоминай меня.

— Александр!

— Адора, пожалуйста.

Она упала на пол. Грудь ее сдавливали рыдания, а

сердце колотилось так бешено, что, казалось, готово было выскочить из груди.

— Прощай, Александр. Прощай, мой верный и любимый муж! — прокричала она.

— Прощай, красавица, — услышала она его удаляющийся голос.

Она кричала еще и еще, но никто уже больше ей не отвечал.

Через несколько дней состоялись похороны Александра и Ариадны. Весь город пришел проститься с последними Гераклидами.

Месяц Феодора прожила, заперевшись в четырех стенах. Постепенно горечь утраты притуплялась, ее сменила тупая боль, напоминающая о себе в основном под вечер. Она стала заниматься делами: как-никак, она теперь стала единоличной правительницей огромного княжества.

А еще через месяц из Константинополя прибыло посольство. Адора принимала его в большой гостиной, там, где когда-то лежало бездыханное тело Александра.

Василий ввел главного посла. Это был Титус Тимонодис. Адора помнила его еще по Константинополю, это был один из многочисленных любовников ее сестры.

Лицо Василия выражало крайнее смущение.

— Госпожа, — сказал он и показал на Титуса, — этого господина императрица намерена сделать вашим соправителем.

— Не соправителем, а правителем, — надменно поправил Василия Титус.

Адора готова была рассмеяться в лицо этому напыщенному болвану, однако сдержалась и спокойно сказала:

— Пусть решат они. — Она показала на стоящих вдоль стен месимбрийских аристократов. — Хотите иметь своим правителем этого человека?

— Нет, — хором ответили все. Титус побледнел, а Василий с ехидной улыбкой повернулся к нему и сказал:

— Вот видите, они вас не хотят! Наш город древнее Константинополя и имеет право сам выбирать правителя для своего княжества. Мы выбираем принцессу Феодору.

— Н-но она женщина, — от неожиданности заикаясь возразил Титус.

— Да, она женщина! И какая женщина! Прекрасная, достойная того, чтобы управлять империей! Она — наш выбор!

— Но императрица хочет, чтобы ее сестра вернулась домой.

— Это еще зачем? — поразилась Феодора.

— Императрица считает, что после горя, которое постигло вас, лучше всего вам вернуться в свою семью, к людям, которые так вас любят.

Адора заговорила, и в голосе ее зазвучали металлические нотки:

— Моя сестра никогда не была для меня близким человеком, Титус Тимонидис, и ты знаешь это. Моя настоящая семья находится здесь. И если ты сейчас же не покинешь пределы моей страны, то я прикажу силой выдворить тебя отсюда! И передай моей сестре, чтобы она не слишком совала нос не в свои дела.

— Вы еще пожалеете об этих словах, принцесса!

— Он угрожает нашей княгине, — воскликнул Василий, — убейте его!

Титус не был храбрецом, он смертельно побледнел, когда к нему приблизились люди с обнаженными мечами. Однако Феодора остановила кровопролитие: