Адора
Шрифт:
— Но я думала, что мы поедем вместе, — изумленно сказала она, прочтя текст указа. — Я не хочу оставаться здесь одна!
Он грустно улыбнулся и поцеловал разгневанную Феодору в губы.
— Мне тоже очень не хочется ехать без тебя. Но я вынужден оставить тебя здесь, милая моя Адора. На глазах у нее появились слезы.
— Но почему?
— А вдруг ты беременна? Ты же не выдержишь трудного путешествия. Пойми, я боюсь брать тебя с собой. И потом, кого я оставлю здесь, если не тебя?
— Да кого угодно! Здесь много достойных людей.
— Красавица моя, но у нас в запасе остались еще две ночи, и будь уверена — я не собираюсь их проводить в подготовке к плаванию, у меня будут намного более приятные дела, — сказал он с улыбкой и обнял свою прекрасную и очень расстроенную супругу.
— Нет! — воскликнула она, вырвавшись из его объятий. — Я не согласна! Место жены рядом с мужем. Либо мы едем вместе, либо не едет никто.
Александр подошел к ней и снова обнял, но на этот раз уже с совершенно серьезным выражением лица.
— Любимая моя, ты рассуждаешь как ребенок.
— Как ребенок! Я не понимаю, почему ты так не хочешь брать меня с собой! Может быть, тебя кто-нибудь ждет в Трапезунде?!
— Феодора!
— Александр!
Феодора стояла перед ним, всем своим видом показывая, насколько она разгневана, но в глазах у нее были слезы.
Однако князь тоже был разгневан, и вместо того, чтобы попытаться еще раз объяснить ей свое решение, он сказал нарочито насмешливым и грубым тоном:
— Если ты ведешь себя как ребенок, то ты должна и в остальном быть похожей на ребенка. Дети не занимаются любовью каждую ночь.
Сказав эти слова, он повернулся и уже собрался уйти, но ее голос остановил его:
— Я никогда не прощу тебе этого!
В том, как она сказала эти слова, было что-то, что заставило его вернуться к ней и, несмотря на яростное сопротивление, поцеловать.
Она сильно сжала губы, но его юркий язычок быстро разжал их.
— Феодора, моя сладкая Адора. Я люблю тебя! — сказал он нежно.
— Ты очень обидел меня, Александр, — отвечала она, но в голосе уже не слышалось резкости, а руки ее непроизвольно гладили его грудь под сорочкой. — Лучше бы ты ударил меня, чем говорить так. Я знаю, женщина обязана подчиняться мужу, а если она его ослушается, он должен ее побить.
Ее слова изумили Александра.
— Где ты научилась этой ахинее? — удивленно спросил он.
— В гареме султана Орхана. Там всегда говорили, что женщина — существо, полностью подчиненное мужчине. Александр рассмеялся.
— Это мужчина — существо, полностью подчиненное женщине, — сказал он.
Той ночью они не заснули до самого утра. Александр, видимо желая, чтобы Феодора надолго запомнила эти часы перед разлукой, довел ее до полного изнеможения: всякое его касание возбуждало ее до крайности. Он распоряжался ею как повелитель — ее тело подчинялось каждому его жесту, любому его желанию, всякому движению его рук. Но в эту ночь она была королевой, он почти не заботился о
Под утро, когда стало казаться, что он подарил ей уже всю свою любовь, Феодора взяла инициативу на себя. Она стала целовать Александра так, что вернула ему его богатырское мужество, и сама опустилась на него сверху.
— Ты помнишь, как я первый раз овладел тобой, красавица? — задыхаясь от неги и страсти, шептал Александр.
— Д-да!
— Тогда ты не думала, что все-таки мы станем мужем и женой?
— Да!
— Ты прелесть, ты — мое прекрасное сладкое вино! — воскликнул он и быстро перевернулся так, что Феодора оказалась под ним.
Она, плохо соображая, что делает, резко сдвинула ноги. Оба тела сотрясла дрожь — настолько сильными сразу после этого стали ощущения. То был прием, которому ее научили в гареме Орхана, но раньше она никогда не пользовалась им. Даже с Александром.
— Ох, мой милый, быстрее, прошу тебя, быстрее! — причитала она, задыхаясь на каждом слоге.
Комната плыла у нее перед глазами, а в теле клокотал настоящий вулкан. Чувствуя приближение озарения, она стала торопить Александра, помогая ему, обхватив его руками за ягодицы и резко вдавливая его в себя при каждом возврате.
— Боже! Ты — ведьма! Я сейчас умру! Остановись, пожалуйста! — воскликнул он. — Иначе я кончу раньше тебя!
Она немного ослабила свои движения, но лишь на несколько секунд.
Их тела сотряслись одновременно. Александр закричал что-то нечленораздельное, выбросив в нее горячий поток семени. Его голова склонилась Феодоре на грудь. Однако Феодора не дала ему успокоиться. Она опять села на него и, взяв в руку его обессиленный фаллос, начала водить им по своему нежному пушку. Через минуту она добилась своего, ее муж опять восстал в своем мужестве, да к тому же настолько сильно, что создавалось впечатление, будто несколько часов любовных игр, которые были в эту ночь, им просто приснились и они только что добрались до постели. На этот раз Александр не дал Феодоре властвовать над своим телом.
— Я должен взять реванш, — проворчал он, и голос его стал даже резок, но Феодора сейчас этого и добивалась.
Раньше она бы никогда не подумала, что ее можно довести до такого состояния, когда захочется, чтобы с ней в постели обращались, как с рабыней.
Александр повернул ее спиной к себе, поставил ее на колени и резким, сильным толчком ввел в нее свой огромный и в этом случае жесткий фаллос.
Ей стало больно от его резких движений, но почему-то в этот раз, в отличие от первой ночи с Орханом, ей хотелось, чтобы эта боль продолжалась как можно дольше, потому что к ней примешивалось просто сумасшедшее наслаждение. Ее даже не смущало, что поза, в которой она сейчас находилась, считалась в Византии для принцессы неприличной. Когда он завершил — а она успела это сделать на сей раз еще раньше, — она повернулась к нему лицом и крепко прижала к себе.