Адриан Моул: Годы капуччино
Шрифт:
› Организовать вдоль автострад велосипедные дорожки.
› Объявить мораторий на библиотечные штрафы для пенсионеров.
› Отменить НДС на скейтборды.
› Повысить цену на сигареты по меньшей мере до 10 фунтов за пачку.
› Привязать плату за присмотр за детьми к прожиточному минимуму.
› Мира, а не войны!
Пандора состояла в исполнительном комитете «Розовых бригад», но через три месяца подала в отставку после серьезной ссоры по поводу антитабачной политики партии. В возрасте шестнадцати лет она уже выкуривала по пятнадцать безумно дорогих сигарет «Бенсон энд Хёджес», а после ужина время от времени позволяла
– Октябрьская революция, Четвертый пункт и Бетти Бутройд, – повторила Джастина, словно пытаясь отыскать эротический подтекст. – Таких легких денег я никогда не зарабатывала. Этот урод управляется за полчаса, а денег отваливает столько, что я могу неделю отовариваться шмотьем в «Теско».
Джастина поспешила на работу, а я задумался над темами разговоров в нашей деревне Сохо. Трудно представить, чтобы о столь насущных житейских вещах в открытую говорили в деревнях Лестершира, если не считать Фрисби, где, если верить слухам, процветает язычество.
Только что закончил работу и так перетрудился, что, несмотря на поздний час, никак не удается заснуть. Дикар вел себя сегодня как гнусная свинья. Свинья, страдающая наркоманией, алкоголизмом и безусловным распадом личности. Кошмар начался с того, что я пришел на работу и увидел в окне большой плакат:
ВХОД ЗАПРЕЩЕН:
социалистам
с мобильными телефонами
с силиконовыми грудями
содомитам
лицам с подтяжкой лица
с кредитными картами
валлийцам
вегетарианцам
некурящим
пенсионерам
трезвенникам
с органайзерами
завсегдатаям клуба «Граучо»
журналистам
пролетариям
комикам
инвалидам
лесбиянкам
собакам-поводырям
жирным
ливерпульцам
детям
любителям йогуртов
с фирменными сумками
христианам
бельгийцам
выпендрежникам-любителям ризотто
рыжим
бывшим женам
У дверей ресторана бесновалась разъяренная толпа. Толстая женщина размахивала сумочкой с бамбуковой ручкой и говорила с резким валлийским акцентом:
– Я родилась в Ливерпуле, а моя партнерша – комик. Это возмутительно!
За окном сидел Дикар, курил сигарету и салютовал толпе бокалом с шампанским. Я вошел внутрь и направился на кухню.
– Возвращение провинциала, – проревел Дикар. – Как поживает старый добрый Лестер?
– Моя семья живет теперь в Эшби-де-ла-Зух, – холодно ответил я.
– Педант ё…! – выпалил Дикар.
– Лучше быть педантом, чем фанатиком, – ответил я. – А ваше объявление поражает в правах большинство постоянных клиентов. Через месяц вы обанкротитесь и мы все окажемся на улице.
– А это мысль, – промямлил Дикар. – Если я стану банкротом, то не смогу платить Ким алименты, правда?
Я воспользовался его малотрезвым состоянием и продолжил обработку:
– Вы сами виноваты, что Ким находится в финансовой зависимости от вас. Пока вы были женаты, вы не разрешали ей работать.
– Работать! – вскричал Дикар. – Ты называешь перекладывание треханых цветуечков в ведре работой?
– Ким была модным флористом, – напомнил я, – держала три магазина и имела контракт с Конраном. [24]
Дикар залился жутким, почти беззвучным хохотом, а я поднялся в свою «квартиру» над рестораном. Я иронично заключил слово «квартира» в кавычки, потому что на самом деле это кладовка. Свое обиталище я делю с упаковками смеси для приготовления соуса и огромными банками овощных консервов. В «гостиной» стоят два гигантских морозильника, забитых потрохами и дешевой мясной вырезкой. Но все-таки остается место для комплекта из маленького стола и стула (темно-пепельного цвета), купленного в MFF [25] , и двуспального дивана, накрытого покрывалом с подсолнухами. (Я чувствую свое родство с Ван Гогом: нас обоих отвергла столичная элита.)
24
Теренс Конран – владелец сети дорогих мебельных магазинов и ресторанов, апологет хорошего вкуса.
25
Крупная фирма, торгующая недорогой мебелью.
Переоделся в белое одеяние шеф-повара, покормил рыбок, затем спустился в кухню и начал готовить для тех немногих посетителей, что удовлетворяют строгим критериям Дикара.
Субботнее меню всегда следующее:
Салат из креветок
Бычья печень с беконом и луком
Вареный картофель
Морковь, нарезанная кружочками
Гороховая каша
Соус из пакетика
Готовый фруктовый рулет с вареньем
Комковатый заварной крем «Берд»
(пенка – плюс 10 фунтов
по причине воскресной наценки)
«Нескафе» Мятная помадка «После восьми»
С раздражением обнаружил, что никому не пришло в голову разморозить бычью печенку, поэтому пришлось сунуть замороженную глыбу в духовку на медленный огонь. Овощи приготовили заранее, так что я сварганил пять литров соуса. Пока он булькал на огне, в большой миске я смешал порошок для заварного крема фирмы «Берд» с молоком и сахаром, стараясь не перебрать с тщательностью, дабы комки не растворились в горячем молоке.
Вошел Луиджи и снял пальто, шляпу, ботинки и носки.
– Я должен помывай ноги, – сказал он, влезая на сушку. – Я должен помывай эти чертовы как-вы-их-там-называй… – сказал он, засовывая ногу под кран с холодной водой. – Спортивный ноги! – Он с восторгом подцепил эту фразу, услышанную им в кабинете врача. – Безумно чесайся, – сказал он, ожесточенно скребя между пальцами.
Я оглянулся на объявление, висящее на двери туалета для сотрудников: «Пожалуйста, мойте руки». О ногах – ни слова. Через кухню нетвердой поступью протопал Дикар и ввалился в туалет. Дверь он закрыть не удосужился, и оттуда донесся плеск разлившейся Замбези.
Я быстро пересек кухню и захлопнул дверь сортира. Повернувшись, увидел Малькольма, посудомойщика; расстегивая пиджак-блузон, он стоял на пороге. Лицо у Малькольма было перекошено. Я спросил, что случилось.
– Это непорядок, – сказал он, кивая в сторону раковины, где плескались ноги Луиджи. – Раковина – моя территория, а вдруг нагрянет санитарная инспекция?