Адская бездна. Бог располагает
Шрифт:
Впрочем, на самом-то деле он сочинял их с единственной целью возбудить любопытство Христианы, заставить ее думать о нем и удивляться ему, а может быть, даже посетить лагерь, коль скоро сам он не мог явиться в замок.
С другой стороны, как человек практический, он должен был позаботиться о материальной стороне задуманных им предприятий и потому отправил посланцев в Дармштадт и Мангейм. Вскоре все, что требовалось как для пропитания, так и для развлечений его беспечного и непредусмотрительного народца, было благополучно доставлено.
Окончив все эти
Студенты, обычно исполненные духа противоречия, на этот раз, словно благодарные подданные, выражали полный восторг тем образом жизни, что навязал им их король. В особенности всех восхитило объявление о том, что в один из ближайших вечеров на подмостках, которые специально для этого приказано соорудить прямо в лесу, будет дано представление «Разбойников» Шиллера. Самуил Гельб собственной персоной исполнит роль Карла Моора. Вот что значит подлинный властитель, пекущийся об удовольствиях своих подданных! За всю историю человечества один лишь Нерон был не чужд столь деликатной заботливости. (Поэтому, как бы ни отзывались о нем историки из стана аристократии, римское простонародье до сих пор питает к нему симпатию.)
Другие обещания, перечисленные в афишках Самуила, представлялись не менее заманчивыми. Притом, в отличие от обещаний, какими обычно изобилуют всякого рода программы, их предполагалось соблюсти с самой скрупулезной точностью и даже превзойти. Следовательно, нет необходимости их здесь пересказывать, ибо нам вскоре предстоит стать свидетелями исполнения этих достохвальных прожектов.
Что до афишки, посвященной учебному курсу, то вот обширное извлечение из нее:
«ЛАНДЕКСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Расписание занятий на август 1811 года
Принимая во внимание, что удовольствия, когда они ничем не разбавлены, неизбежно приводят к пресыщению и скуке, а также то, что труд есть основа жизни, мы, ректор Ландекского лесного университета, постановляем проводить ежедневные занятия в порядке, указанном ниже, дабы не без пользы заменить ими лекции профессоров Гейдельберга.
Политическая экономия
Профессор Самуил Гельб продемонстрирует, что политическая экономия являет собой науку, предмет которой не существует в реальности, своего рода арифметику нулей, экономичную лишь для самих экономистов.
Теология
Профессор Самуил Гельб докажет, что теология ведет к сомнению в бытии Божьем, но вполне обеспечивает бытие теологов.
Химия
Профессор
Древнееврейский язык
Профессор Самуил Гельб будет переводить Библию с ее первоначального текста и посредством констатации неточностей, допущенных переводчиками, и анализа вставок, сделанных позднейшими толкователями, покажет, как под видом божественного откровения человечество уверовало в людскую ложь.
Право
Профессор Самуил Гельб подвергнет добросовестному рассмотрению основы права – иными словами, человеческой несправедливости, тщеславия и алчности».
Вся программа была составлена в том же духе. Медицина, литература, анатомия, история – короче, все кафедры в ней занимал Самуил Гельб. Этот странный профессор-универсал брался продемонстрировать своим слушателям теневую сторону всех наук. Единственным предметом, в трактовке которого намечалось нечто положительное, была психология: в этом курсе он обещал представить трактовку своей излюбленной темы, определенной им как теория воли.
Однако все прекрасно знали, что, будучи повесой и насмешником, Самуил Гельб, тем не менее, отличался глубокой и разносторонней ученостью, так что ни один студент не хотел пропустить оригинальных лекций этого многогранного профессора, взявшегося за столь головоломное дело, как совмещение в одной своей персоне всех лекторов университета.
Занятия было решено проводить с двух до шести часов пополудни.
Утреннее время вплоть до обеда, который начинался в час дня, посвящалось прогулкам по реке и лесу.
Первая лодочная экскурсия должна была состояться тем же утром. Бравый толстяк Пфаффендорф, еще накануне вечером предупрежденный королем студентов, реквизировал все лодки, какие успел найти на реке, и, когда веселая орава прибыла на условленное место, там ждала целая флотилия суденышек, как гребных, так и под парусами.
Сам Пфаффендорф тоже был там, причем облаченный в свой лучший костюм: сюртук рыжевато-бурого цвета, белый галстук, четырехугольную шапочку, шелковые кюлоты, ажурные чулки и башмаки с пряжками.
Накануне, захваченный врасплох непредвиденным нашествием студенческой орды, Пфаффендорф опасался, как бы то повседневное одеяние, в котором его вчера застали, не создало превратного впечатления, принижающего значительность его персоны. Бургомистр жаждал взять реванш и, полный решимости во что бы то ни стало ослепить своих юных друзей, пренебрег даже риском измять парадное облачение, забравшись в нем в лодку, и подвергнуть почтенные шелковые чулки опасности вымокнуть от брызг, летящих из-под весел.