Адские существа
Шрифт:
Выражение его лица не было ничем иным, как злодейским, когда он наклонился, схватил меня за бедра и приподнял так, что мне пришлось обвить ногами его талию, чтобы удержаться. Он резко развернулся и прижал меня к двери, и от удара у меня перехватило дыхание.
— Я думаю, ты блефуешь, — прорычал он с мрачной улыбкой, от которой у меня скрутило живот узлом.
Прежде чем я успела ответить, он припал ртом к моей челюсти, оставляя огненные поцелуи в уголках моих губ. Я запустила руки в его волосы, но он отказался целовать меня как следует, скользя по моим губам и двигаясь вверх по другой стороне моей челюсти
— Я не блефую. — Я попыталась повернуться к его губам, но он отстранился с голодным выражением в глазах.
Он отпустил меня без предупреждения, и мои ноги с глухим стуком коснулись половиц. — Ты уверена? Потому что я был чертовски плохим ублюдком.
— И твои ублюдочные дни закончились? Великий Эрик Бельведер исправился? — Поддразнила я.
— Исправился? — он усмехнулся. — Для меня сейчас нет никакого исправления. Но… я также отказался от попыток стать лучше много лет назад, и я думаю, что пришло время попробовать снова.
— Мне нравится, когда ты стараешься. — Я провела костяшками пальцев по его щеке, прохладное прикосновение его кожи заставило мой пульс учащенно забиться. Его глаза были морем пепла, в них таился груз воспоминаний, и бремя, которое я никогда не узнаю.
— Когда ты впервые увидела меня, тебе было страшно? — спросил он.
— Я была в ужасе, — прошептала я, опуская руку.
— А теперь?
— Я боюсь того, что ты сделал, и того, что ты еще можешь сделать. Но я не боюсь тебя.
— Как ты думаешь, почему?
— Потому что… — У меня перехватило горло от ответа, не давая ему вырваться.
— Ну же, бунтарка. Ты никогда раньше не прикусывала язык. — В его глазах сверкнуло веселье, и я поджала губы.
— Потому что ты не причинишь мне вреда, — сказала я с уверенностью.
Он кивнул. — Я бы защитил тебя в этой жизни и в следующей. Ты дала мне бесчисленное множество причин обожать тебя, но мне еще предстоит понять, почему ты так смотришь на меня.
— Я никогда не встречала никого, кто мог бы спорить со мной так, как ты, — сказала я, и эмоции забурлили в моей груди. — Или кого-то, кто так раздражающе бесстрастен ко всему.
Он нахмурился, словно это было все, что я могла о нем сказать, но я продолжила, раскрывая причины, по которым он был мне нужен, как для себя, так и для него. Выпустив все это из головы, я почувствовала разрядку, о которой даже не подозревала, что она мне нужна.
— Потому что, что бы ты ни говорил, я видела, как ты борешься за то, чтобы быть не просто монстром. У меня были с тобой светлые моменты, которые показали мне, кем ты был до того, как проклятие пустило в тебе корни. И хотя ты упрям, груб и иногда заставляешь меня кричать, ты первый, кто пробудил меня от моих грез наяву. Я не хочу убегать в свои мысли, когда ты в комнате. Я так отчетливо ощущаю себя здесь, бодрствующей и живой. Когда я с тобой, я могу чувствовать… все.
Он поцеловал меня, запустив руку в мои волосы и притянув ближе, и наши языки встретились в пылком поцелуе.
Я потянулась к верхней пуговице его рубашки, прерывая наш поцелуй, так что наши глаза встретились. Его горло дернулось, когда он увидел, как я расстегиваю пуговицы. Когда я расстегнула последнюю, моя
Он сбросил рубашку, позволив ей упасть на пол, и я окинула взглядом его до боли совершенное тело, силу, исходящую от каждого бугорка его мышц, до серебристых шрамов, которые говорили о насилии, с которым он когда-то столкнулся со стороны своих врагов. Мои кончики пальцев скользнули к шраму в форме полумесяца на его животе, и его мышцы напряглись, когда я провела по его форме большим пальцем. Боль в моей груди усилилась при мысли о том, что кто-то полоснул лезвием по его коже, но эта мысль была настолько дико противоположна моему воспитанию, что узел вины затянулся в моей груди. Моя семья и я были рабами таких, как он, и теперь я вручала себя одному из них, а мое сердце билось из-за него так, как никогда не должно было биться.
Я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и мои сомнения улетучились так же быстро, как отступающий шторм. В его глазах было спокойствие, которое я тоже чувствовала глубоко в своей душе, как будто быть так близко к нему было каким-то образом правильно, что бросало вызов всем доводам разума. Мое сердце забилось сильнее из-за него, желая быть ближе, и я знала, что какая-то часть меня влюбилась в него, и эта часть разобьется вдребезги в тот момент, когда я убегу.
Но сейчас я все еще была здесь, с ним, и не хотела терять ни минуты, сопротивляясь зову своего сердца.
Кроме того, это была всего лишь сегодняшняя ночь, часы уже превратились в пыль, и скоро они будут забыты всеми, кроме нас. Что значила всего одна ночь во всей моей жизни?
Он засунул палец за мой пояс и потащил меня за собой, направляясь к кровати с выражением язычника в глазах.
Я потянулась, чтобы поцеловать его снова, но он оттолкнул меня, повалив на кровать.
— Засранец, — выругалась я.
Его глаза загорелись игрой, правила которой знал только он. — Я знаю все способы, которыми я хочу тебя, и в каком порядке.
— И я должна подчиняться как хорошая девочка? — Я усмехнулась, вскакивая на ноги, так что теперь стояла на кровати, глядя на него сверху вниз.
— Полагаю, тогда ты была бы не той бунтаркой, которую я знаю, — задумчиво произнес он.
Я стянула с себя рубашку, расстегнула бюстгальтер, выпуталась из него и отбросила все это в сторону. У Эрика перехватило дыхание, пока он смотрел, и я выскользнула из брюк и трусиков, отбросив и их тоже. Это было похоже на силовой прием, но, когда его глаза прошлись по каждому дюйму моей обнаженной кожи, мне потребовалось немало усилий, чтобы сохранить самообладание.
Он потянулся ко мне с голодным стоном, но я шлепнула его по руке, заставив вместо этого зарычать.
— К концу этого ты будешь умолять меня, — предупредил он. — Ты не будешь главной, когда будешь подо мной.
— Я думаю, тебе нужен урок подчинения, — сказала я с игривой ухмылкой.
— О, неужели? — сухо спросил он, делая шаг вперед, который говорил о том, что я всего в нескольких секундах от того, чтобы потерять преимущество. Его пристальный взгляд продолжал скользить по моей плоти, и его аппетит ко мне был очевиден. — Черт, ты совершенна. И ты прибавила в весе.