Адские врата
Шрифт:
– Теперь ты для меня всегда прав, Ганс. Всегда…
Швейцарский немец махнул рукой:
– Пустое. Садитесь быстрее, мне теперь тоже тут лучше какое-то время не появляться. Цел?
– Цел, только накачали какой-то дрянью. Ты уверен, что твое поместье безопасно?
Зиммер мрачно усмехнулся.
– Оно не мое, а всей моей семьи. Восемьдесят тысяч гектаров охотничьих угодий и пастбищ, больше двухсот человек, и все с винтовками. Все там знают нашу семью, помнят отца, деда и даже прадеда – в том числе негры. Швейцарцы там воспринимаются… несколько по-другому, нежели немцы. Ближайший нормальный аэродром в паре сотен километров,
– Ты пьешь рейнсвейн, Ганс? Никогда бы не подумал, что ты способен на что-то, кроме шнапса…
Старый оберст хитро подмигнул:
– У меня и томик Пушкина найдется в библиотеке. Ты зря не принял мое приглашение поохотиться в Африке.
– Может, когда и поохотимся, Ганс.
Подбежал человек в темно-синей пилотской форме, вытянулся по стойке смирно, по-армейски козырнул.
– Герр оберст, самолет готов, можно лететь.
– Две минуты.
– Яволь, герр оберст!
Мы посмотрели друг другу в глаза, потом пожали друг другу руки. Крепко, до хруста костей.
– Дай ей своего шнапса, оберст. Или спирта. Уверен, он у тебя найдется. Она в шоке…
– Найдется. До встречи, русский. Хотя нет… с таким психом, как ты, – лучше не встречаться. И удачи.
– Удачи.
Я остался на бетонке, оберст Зиммер пошел к трапу самолета. И в этот момент я увидел синие всполохи у здания аэропорта. Это – за мной…
Увидел это и Зиммер.
– Последний шанс! – крикнул он.
– Не последний! Они не выпустят вас! Выкручусь!
Зиммер махнул рукой. Он знал, почему я так делаю – швейцарской полиции нужно было кого-то задержать. Если они не задержат кого-то – они поднимут истребители, чтобы перехватить самолет. Этого допустить нельзя.
– Ты для меня всегда прав, Ганс! – крикнул я ему в спину, когда он поднимался по трапу самолета. Он только махнул рукой и скрылся в салоне «Дорнье». Следом за ним подняли трап.
Я поднял руки и пошел по бетонке навстречу приближающимся всполохам синего огня…
06 июля 2014 года
Итальянская республика
Местонахождение адмирала Воронцова до сих пор не было установлено. Считалось, что он безвылазно сидит на авианосце, но Ирлмайер понимал, что это скорее всего не так, и звонки с его телефона – явно для отвода глаз.
Он гонял исполнителей, орал на них – но толку не было. Никакого.
Чтобы снова не раскричаться – совершенно немыслимое для него раньше дело, – Ирлмайер вышел на воздух. Стемнело.
У старого загона, опираясь на слеги, стоял человек. Курил. Подойдя ближе, Ирлмайер узнал своего нового исполнителя. Африканца, как он окрестил его для себя.
– Есть сигарета, оберст? – спросил он.
Оберст молча достал пачку. «Кэмел». Египетские. Египетский табак – крепкий и вонючий, его можно курить только в смеси, бленде.
– Говорят, разведчики не курят…
– Это не так, экселленц, – глухим голосом сказал Хайслер, – там курят все. Африканцы… бедуины, они как дети. Смотрят на нас и делают то же, что и мы, даже не понимая, что именно мы делаем. В городах мы проводим больше времени, чем в пустыне
– Вы давно в Африке?
– Достаточно, экселленц. Одиннадцать лет.
– Я был в Африке восемь лет, – сказал Ирлмайер, смотря на проявляющиеся на еще не до конца потемневшем небе звезды, – когда вернулся в Берлин, я понял, что стал африканцем больше, чем немцем. Смешно, но загнать меня в ресторан моя женщина не может и сейчас.
– Так бывает, экселленц.
Ирлмайер пожалел, что начал курить. Бросил сигарету, она рассыпалась огненными, тут же потухшими брызгами, едва ударившись о землю.
– Я о вас ничего не знаю, Хайслер, – сказал он, – вы родились в Рейхе? Или уроженец колоний?
– Я истинный ариец, экселленц… – сказал Хайслер, – могу даже вспомнить берлинский акцент, если это кого интересует. Но так… моя родина, наверное… в армии. Я уже не помню, каким был до армии.
– Ясно. Вы служили в Италии?
– Да, с самого начала, экселленц. Я только сдал экзамен на первое офицерское звание, когда нас перебросили сюда. Наш полк входил в Рим с запада…
– Тяжело было? – помолчав, спросил Ирлмайер.
Оберст ничего не ответил. Только смял сигарету пальцами и положил в карман.
– Время спать, экселленц. Обычно я встаю в пять часов утра [16] . Доброй ночи.
Ирлмайер посмотрел на последние отблески заката, мерцающие на западе, – и тоже собрался спать, пошел в дом. Но поспать ему не удалось. Потому что из Берлина сообщили: центр перехвата зафиксировал прохождение информации через швейцарские информационные сети, используемые правительством конфедерации. И если этим сообщениям можно было верить – главный противник доктора Ирлмайера на сей час, адмирал русской службы, князь Александр Воронцов был объявлен в общеевропейский розыск швейцарской полицией по обвинению в убийстве.
16
Неудивительное дело для Африки и Востока – рабочий день там обычно начинается в шесть часов утра и заканчивается в час, из-за жары. Выходной один – пятница.
Надо было принимать решения.
Генерал сил полиции Рейха Манфред Ирлмайер схватился за только что вышедший из принтера еще теплый листок, машинально пробегая глазами до боли знакомую интерполовскую разыскную форму. Когда объявляешь человека в розыск по линии Интерпола, совершенно не обязательно приводить точную формулу обвинения, но статьи национального уголовного законодательства, в нарушении которых обвиняется разыскиваемый, ты указать обязан, равно как и контактные данные: с кем и как связаться в случае задержания. Ирлмайер пробежал данные разыскиваемого… он шел в розыске под своим именем, Александр Воронцов, приметы тоже совпадали. Затем зашел на сайт швейцарского министерства юстиции, чтобы свериться с номерами статей, указанных в графе «основание розыска». Список, на современном жаргоне, «доставлял» – теракт, убийство с отягчающими, похищение человека, незаконное пересечение границы, причинение вреда чужой собственности, поджог, неправомерное владение огнестрельным оружием. Может иметь паспорт на имя герра Юлиуса Бааде, подданного Священной Римской империи.