Адский штрафбат
Шрифт:
— Каккие есть гарантия? — крикнул он, нарочно коверкая произношение.
Из башни танка высунулся по пояс русский офицер, он был в фуражке, а не в шлеме танкиста.
— Жизнь, — ответил офицер и добавил по-немецки: — Лебен.
— Айне штунде, — сказал Юрген, — одьин чьяс, мы есть думать.
— Подумайте, — усмехнулся русский. — Хотя чего ж тут думать? — Он спохватился и стер улыбку с лица. — Хальб штунде, — крикнул он, вываливая все знакомые немецкие слова. — Хенде хох унд форвартс. — Он провел рукой вдоль
— Гут, хорошьё, пьёлчьяса.
Юрген втянул флаг. Отходя от бойницы, он увидел, что русские подкатывают к казарме две пушки. Для большей убедительности.
Он повернулся лицом к солдатам. Те поняли, о чем шла речь, и теперь вяло обсуждали перспективы русского плена, все глубже погружаясь в пучину унижения и беспросветной тоски. Они все прошли через немецкие тюрьмы и лагеря. Им этого хватило. Они не хотели повторения этого опыта еще и в большевистском варианте, много худшем, как и все в этой стране.
— Иваны расслабились и утратили бдительность, — сказал Юрген, — у нас есть полчаса. За это время мы смоемся отсюда.
Как всё враз изменилось! Лица солдат озарились надеждой. Послышались бодрые голоса:
— Мы смоемся отсюда! Мы точно смоемся! Вольф знает дорогу! Вольф — хитрец, он всегда что-нибудь придумает!
— Смыться-то мы смоемся, — раздался чей-то голос, — вот только куда? Нас расстреляют во дворе первой же жандармерии.
— Это точно! За оставление позиций без приказа.
— Да уж, шанс спасти шкуру в штрафбате дается один раз. На второй раз — стенка.
— Нам нужен капитан Россель!
— Или хотя бы его приказ…
Радостное возбуждение быстро спадало. Все чаще взоры обращались на Юргена и его товарищей. В них были тревога и надежда.
— Уговорите капитана, — сказал кто-то, — без него нам в любом случае кранты.
— Вас, стариков, он послушает…
Юрген не был уверен в этом. Но он так и так должен был переговорить с командиром. Он двинулся к дверям каморки Росселя, призывно махнув Красавчику и Брейтгаупту. Увязался за ними и Отто.
Росселя они нашли у бойницы. Он сидел, привалившись к стене, сжимая в руках автомат. Рядом в выбитой в кирпичной кладке нише лежали пистолет «вальтер» и фляжка с коньяком. Глаза его лихорадочно блестели. Он был готов продолжать сражение. Юрген на какое-то мгновение даже проникся к нему уважением. Но только на какое-то.
— Русские взяли крепость, — жестко сказал он, — все подразделения вермахта, кроме нашего, либо уничтожены, либо сдались в плен.
— Нам нет дела до этих трусов, — перебил его Россель, — мы будем сражаться до конца!
— У нас нет шансов, — сказал Юрген, — мы окружены, у нас заканчиваются боеприпасы и нет воды.
У Росселя судорожно дернулось горло. Он пытался сглотнуть слюну, но во рту у него было сухо. Юрген отцепил фляжку, тряхнул, в ней заплескалась вода. Он отвинтил крышку, протянул фляжку Росселю.
— Попейте, капитан, вам надо, вы потеряли много крови.
Россель не нашел сил отказаться. Он припал ртом к горлышку фляжки и осушил ее в три глотка.
— У нас есть единственный шанс на спасение, — продолжал между тем Юрген. — Воспользовавшись тем, что противник утратил бдительность, мы можем спуститься в подвал и затем в подземелье. Я знаю ход, который выведет нас на берег Буга. Переправившись через реку, мы продолжим борьбу.
Он старался говорить языком, понятным капитану Росселю. Но тот не хотел понимать его.
— Нет, — сказал он, — вы никогда не услышите от меня приказ покинуть позицию. Мы будем вместе защищать ее до последнего патрона.
Что-то насторожило Юргена в словах Росселя. Ах да, конечно, он думает, что мы намереваемся оставить его здесь.
— Капитан, — сказал Юрген, — мы вынесем вас отсюда. Я вам это обещаю. Вы знаете, что я могу сделать это. И я сделаю это.
— Нет, — ответил Россель после секундной заминки, — есть приказ фюрера: «Ни шагу назад!» Мы не можем нарушить приказ фюрера.
— До бога высоко, до кайзера далеко, — неожиданно сказал Брейтгаупт.
«Alles Klagen ist vergeblich, wenn keine Gewalt helfen kann.»
Это сказал Брейтгаупт.
После этих слов Россель задумался надолго.
«Ай да Брейтгаупт! — Юрген в который уже раз восхитился доходчивостью народных мудростей Брейтгаупта. — Ох, недаром я взял нашего молчуна на переговоры. Ему всегда есть что сказать. В нужное время!»
Россель с натугой выдохнул воздух.
— Нет, — сказал он в третий раз.
Тогда Отто подошел к нему, взял «вальтер» из ниши, приставил пистолет к виску капитана и нажал на курок. Раздался выстрел. Голова Росселя запрокинулась назад. На стене образовался серо-розовый овал.
Они не закричали в ужасе. Они вообще не издали ни звука. Они много что видели в жизни и тем более на фронте. Они видели смерть в самых разных обличьях и в самых разных ситуациях. Они видели, как во время атаки убивают ненавистных офицеров выстрелом в спину. Они видели, как добивают тяжелораненых, иногда по их просьбе, а иногда и без. Им самим доводилось наносить «удар милосердия». Их трудно было чем-либо удивить.
Юрген понимал, что Отто нашел, возможно, самый лучший и быстрый выход из сложившейся ситуации. Ведь время безвозвратно утекало. Возможно, Отто спас их, по крайней мере увеличил их шансы на спасение. Но Юрген не испытывал к нему признательности за это. Он, Юрген, тоже нашел бы выход. Какой, он не знал. Единственное, что он знал, — это был бы другой выход. И еще Юрген понял, что Отто никогда не станет их товарищем. Он встретился взглядами с Красавчиком и Брейтгауптом. Они думали так же.