Адское ущелье
Шрифт:
Было около десяти часов. Пассажиры, завернувшись в одеяла, дремали, хотя старый дилижанс потряхивало на ухабах и створки застекленных окошек глухо хлопали.
— Ни с места! — раздался вдруг властный голос.
Дорогу перегораживало бревно, а за ним прятался человек.
Кучер, увидев блеснувший в лунном свете ствол ружья, натянул поводья. Экипаж остановился.
— Пусть выйдут пассажиры, — продолжал тот же голос, — и, смотрите, без глупостей! Одно лишнее слово, и я стреляю!
Кучер,
— Черт бы побрал этих проклятых десперадос… Но своя голова дороже…
Пассажиры ничего не слышали из-за стука ставень и звона подрагивающих стекол, но проснулись, когда дилижанс внезапно встал, однако поначалу решили, что речь идет о самой обыкновенной поломке. Они с удивлением воззрились на кучера, который распахнул дверцу, держа в руке фонарь, и уже было посыпались вопросы, как совсем рядом раздался голос, грубо приказавший:
— Всем выйти! Руки из карманов!
Кучер вздрогнул, когда фигура человека в черной маске выросла у него за плечом.
Один из пассажиров инстинктивно схватился за кобуру пистолета.
— Оставьте это, ради собственной жизни! — вскрикнул с ужасом кучер. — Из-за вас всех перережут!
Пассажир, опомнившись, сцепил пальцы, словно желая показать, что у него и в мыслях нет сопротивляться насилию. Его спутники — их было четверо — пожали плечами с видом покорного равнодушия.
— Выходите! — прогремел голос, и в руке нападавшего сверкнул пистолет. — Руки вверх!
Пассажиры, освещенные фонарем кучера, стали по одному спускаться по железным ступенькам, подняв руки к голове и напоминая вдребезги пьяного рекрута, который намерен отдать честь и правой и левой.
— Однако, — прошептал кто-то на ломаном английском, — их всего лишь двое, а нас пятеро. Почему бы не…
Но человек в маске положил руку на плечо болтуна, и тот вдруг опустился на четвереньки, как будто чертика на пружинке вновь загнали в коробочку.
— Молчать, чужестранец!
— Чужестранец? Очень мило… и это говорится о человеке, который родился на улице Май… о парижанине… иными словами, о гражданине мира!
— Молчать, кому сказано!
На дороге появились еще двое в масках. Закутанные в длинные плащи, они походили бы на опереточных бандитов, если бы в руках не было заряженных карабинов. Незнакомцы стояли безмолвно, готовые в любую минуту открыть огонь.
Кучер, выполняя неизбежный в таких случаях ритуал, переводил фонарь с одного заспанного лица на другое, тогда как зловещая группа разбойников оставалась в темноте.
— Что вы хотите, в конце концов? — сказал, щурясь от неприятного света, один из пассажиров, и в голосе его прозвучала не столько тревога, сколько раздражение.
— Да, да! — подхватил болтливый француз. — Ну, провели ночную атаку — но это же еще не все… Пора бы уж сказать, что вам от нас нужно… А я-то думал, что подобное случается только в романах, из тех, что издаются на улице Круасан!
— Среди вас есть человек, который везет десять тысяч долларов… — медленно произнес бандит с револьвером.
— Это не я! — заявил парижанин с улицы Май, который скромно назвал себя гражданином мира.
— Не вы, — подтвердил нападавший мягко, и его тон заметно потеплел, — не вы, господин француз, а вот этот пассажир, — дуло револьвера повернулось в сторону человека в фуражке и теплом клетчатом костюме.
— Вы лжете! — воскликнул тот. — Деньги не мои, они принадлежат государству.
— Я не говорил, что они ваши… или что они принадлежат государству. Я сказал только, что эта сумма находится у вас. Извольте положить эти десять тысяч к моим ногам.
— А если я откажусь?
— Я разнесу вам череп без разговоров, потому что вы — самый отъявленный мерзавец Америки.
— Послушайте, не будем перегибать палку… Заключим сделку… Вы из банды Дика Монро? Мы всегда можем договориться… Дик, хоть и десперадо, но человек разумный… здесь его все знают…
— Меня это не касается! Хватит болтовни! Деньги на бочку! — отрезал незнакомец, и голос его зазвенел.
Пассажир, чувствуя, что запахло жареным, поспешно расстегнул сюртук и, достав из левого внутреннего кармана, застегнутого на кнопку, объемистый пакет, бросил его на землю.
Молниеносно нагнувшись, бандит подобрал сверток, надорвал бумагу и пересчитал содержимое, тогда как его товарищи продолжали держать на мушке кучера и пассажиров.
— Все в порядке! Господа, можете вернуться в дилижанс… А ты, кучер, подождешь пять минут, прежде чем ехать дальше. Прощайте, джентльмены! Тысяча извинений за задержку!
— Прощайте, господин вор! — весело ответил парижанин, пока его спутники, не помня себя от радости, что отделались так легко, усаживались в дилижансе. — Для разбойника с большой дороги у вас превосходные манеры, и я был бы счастлив продолжить наше знакомство.
Однако незнакомец, не обратив ни малейшего внимания на эти лестные слова, в несколько прыжков скрылся за гигантскими стволами соснового леса.
— В конце концов, — пробурчал обворованный пассажир, словно стараясь утешить самого себя, — этот негодяй верно сказал… деньги не мои… Надеюсь, вы не откажетесь подтвердить, что меня ограбили, джентльмены? И зачем этот идиот поручил мне свои капиталы?
— Черт возьми! — сказал француз. — Не понимаю, чего мы здесь ждем… в этом мрачном сосновом лесу… под этими темными сводами, как поют в оперетте?