Адвокат дьяволов
Шрифт:
— Они мне угрожают, — жаловался он. — Прислали старосте по камере маляву. Пишут, что вызывают меня на стрелку. Говорят что на мне «кровь пацанов». Какой-то кошмар!
Изместьев шептал мне все это в самое ухо, обжигая его своим дыханием, и я понимал, что опера уже частично добились своей цели: они заставили этого избалованного деньгами и обласканного властью небожителя вспомнить, что он всего лишь обычный человек, причем не очень-то и смелый.
Это могло закончиться для Изместьева плохо. Не в смысле его избиения или убийства урками, а в плане признания им своей вины — хотя бы по отдельным эпизодам, лишь
Допустить этого мне не хотелось. И тогда я обратился кое к кому из авторитетных людей в криминальной среде, после чего от Изместьева в Бутырке все отстали. (В этой тюрьме, слава богу, так называемые «красные» все-таки побаиваются Божьей кары и не так беспредельничают, как, к примеру, в Иркутском СИЗО, ставшем знаменитым на всю страну пытками и убийствами заключенных.)
И когда я пришел к Изместьеву через несколько дней, то встретил совершенно иного человека — не раскисшего слабака, каким я видел его в последний раз, и не сноба, каким он представлялся в Лефортово, а простого, нормального мужика, знающего свое истинное место в этой жизни. И этот гладко выбритый, выспавшийся впервые за несколько дней мужик радостно бросился меня обнимать, благодаря за оказанную ему помощь.
— Старшему по камере прислал маляву смотрящий, — рассказывал он с воодушевлением. — Тому якобы позвонили откуда-то из зоны, кажется из Рязани. И сказали про меня. И он велел старшему, чтобы меня никто не дергал. А этот старший, как я догадываюсь, и сам работает на оперов. Но пообещал, что теперь никто меня не тронет. И даже что он будет заранее предупреждать меня о шмонах.
Последняя фраза меня насторожила. И как оказалось, не зря.
Через некоторое время Изместьев так освоился в условиях Бутырки, что смог наконец разглядеть в ней и существенные преимущества по сравнению с Лефортовской тюрьмой, и основное из них — возможность звонить на волю.
И помощь в этом ему оказал, естественно, тот самый староста, взявший на себя заботу о бывшем олигархе. В благодарность за это Изместьев пообещал ему поддержку на воле и стал снабжать всю камеру постельным бельем, куревом, деликатесными продуктами из «Азбуки вкуса» и «Глобус гурмэ», а также всем прочим, что составляет счастье зэка.
И вот тут, приехав как-то раз на свидание к Изместьеву, я вдруг узнал, что у него появилось сразу несколько новых защитников.
— Познакомься, — сказал он мне. — Эти адвокаты тоже будут нам помогать. Я думаю, вы сработаетесь.
При том объеме работы, который предстояло нам выполнить в ближайшее время, дополнительные адвокатские руки и головы конечно же были нужны. Но меня несколько удивило лишь то, как неожиданно появились эти люди, и то, как внезапно они прервали свой разговор с Изместьевым, когда я вошел в кабинет.
— Вы чего напряглись, как большевики-подпольщики? — пошутил я.
Но шутку коллеги не поняли и продолжали настороженно смотреть на меня.
— Приятно познакомиться, — произнес наконец один из них и изобразил на своем крупном лице подобие улыбки. — Наслышаны. Вы сейчас, кажется, занимаетесь выборами? Видел вас по телевизору с Жириновским…
В общем, разговор у нас как-то не клеился. И они засобирались уходить.
— Надо бы еще в суд успеть заехать, — озабоченно сказал тот, что мне улыбнулся. А другой пояснил, что сейчас ему необходимо срочно бежать к начальнику тюрьмы с жалобой то ли на то, что Изместьева нерегулярно выводят на прогулки, то ли еще на что-то.
— Кто эти люди? Откуда они? — спросил я у Изместьева, когда они ушли.
— Я позвонил одному своему хорошему знакомому, попросил у него помощи, — начал объяснять мне Изместьев, который снова стал походить на сноба. — У него большие связи. И вот он рекомендовал этих людей. Они будут здесь нам помогать, а он там все решать…
— Схема известная… Но почему я узнаю об этом только сейчас? Я, конечно, не против дополнительных адвокатов, они нужны. Но все равно так не делается…
— Я знал, что ты не будешь против, — обрадовался Изместьев. — Составь для них план работы, и пусть занимаются. У них есть связи в прокуратуре и здесь, в тюрьме. И они готовы писать всякие жалобы. Пусть пишут. А ты будешь ими руководить…
(Как выяснилось чуть позднее, то же самое, но с точностью до наоборот, Изместьев говорил и этим адвокатам.)
Потом я с ними, разумеется, встретился. Мы посидели в ресторанчике неподалеку от тюрьмы, где я рассказал им о том, как представляю себе сложившуюся ситуацию, а они — чем намерены заниматься со своей стороны.
И тут из их уст прозвучала фраза, которая меня ввела в оторопь.
— Главное, чем мы собираемся заняться, — это безопасностью, — заявили адвокаты.
— В смысле? Какой безопасностью? — переспросил я.
— Комплексной, — ответили они, запивая вареники квасом. — В первую очередь безопасностью самого Изместьева, ну, и его помощников тоже. Ведь они обладают важными сведениями и документами. А по Изместьеву мы уже сейчас решаем вопрос о переводе его для начала в какую-нибудь другую камеру, получше. А потом чтобы вообще убрать из Бутырки…
Я мог бы им возразить, сказав, что сейчас нужно бы заняться другим: опросами будущих свидетелей защиты, сбором различных документов. Сам я собирался буквально на следующий день лететь в Питер для встреч с местными ментами и журналистами, которые могли бы рассказать в будущем судебном процессе о том, существовала ли в действительности так называемая кингисеппская ОПГ, руководство которой чуть ли не приписывают самому Изместьеву. И тут я бы не отказался от помощи своих новых коллег, потому как за время одной такой поездки все вопросы не решить.
И еще я не отказался бы от их помощи (тем более если у них действительно были связи в прокуратуре), чтобы не позволить следствию навешивать на Изместьева новые обвинения.
А еще я мог бы рассказать им, что пытаюсь найти Финагина и Иванова, тщательно скрываемых от посторонних глаз в катакомбах ФСИН. Конечно, надеяться достучаться до совести этих киллеров было бы наивно. Но попробовать убедить их прекратить оговаривать невинного человека — крайне актуально.
Оперативники и следователи, быть может, догадывались (или даже знали наверняка, прослушивая наши с Изместьевым разговоры), чем я занимаюсь. И конечно же понимали, что для достижения поставленных целей определенные возможности у меня имелись. И достаточно быстрое снятие напряженности между Изместьевым и обитателями Бутырской тюрьмы, думаю, дало оперативникам дополнительную почву для размышлений на сей счет.