Аэрофобия 7А
Шрифт:
– Это бывший пациент, – сказал голос. – Вы успешно излечили его от психического заболевания.
«В психотерапии не существует излечения. Только временное улучшение», – хотелось закричать Матсу, но страх потерять единственную связь с дочерью сжал ему горло.
– Ваша задача, доктор Крюгер, если вы хотите спасти жизнь Неле: активируйте психическую бомбу на борту самолета.
– Простите? – все-таки вырвалось у Матса.
– Найдите своего бывшего пациента на борту. И отмените вашу терапию.
– Я, я не понимаю…
Джонни
– Ваш пациент, о котором я говорю, долгое время страдал посттравматической озлобленностью. С приступами агрессии, которые сопровождались выраженными фантазиями о насилии. При этом он хотел убить не только себя, но и унести с собой жизни как можно большего количества людей. Из мести за то, что с ним когда-то сделали.
Матс вздрогнул, когда дверь туалета подергали с другой стороны. Или пассажир не заметил на замке красной полоски «Занято», или хотел просигнализировать, чтобы внутри поторопились.
– Я все еще не понимаю, что…
– Благодаря своей терапии, вы избавили пациента от его разрушительных идей и обеспечили ему нормальную жизнь.
И что?
– Я хочу, чтобы вы отменили свою терапию. Реактивировали склонность к насилию у вашего пациента. Снова вызвали в нем мысли об убийстве. И побудили к тому, чтобы он спровоцировал крушение самолета.
Бах.
Последнее предложение упало на Матса, как гильотина. Отделило голову от туловища и лишило мозг контроля над телом.
Матс опустился на закрытую крышку туалетного сиденья и уставился на откидную пепельницу в двери, рядом со значком «Курение запрещено», очевидная несуразица, которой – в отличие от его положения – существовало простое объяснение. Действительно, в туалетах самолетов были предписаны пепельницы. Чтобы пассажир, который нарушит запрет курения, по крайней мере не устроил пожар, сунув окурок в урну с бумажными отходами за отсутствием пепельницы. Матс мечтал, чтобы шизофреническому состоянию, в которое его ввел звонивший, тоже нашлось подобное логическое объяснение.
– Вы с ума сошли? – прошептал он. – Вы хотите, чтобы я убил шестьсот пассажиров?
Включая меня самого.
– Шестьсот двадцать шесть, если считать восемнадцать человек экипажа. Абсолютно верно, – сказал голос, глухо и безэмоционально, причиной чему, видимо, был голосовой декодер.
– Но я не понимаю. Зачем?..
– Мои мотивы вас не касаются. Достаточно, если вы будете знать следующее, доктор Крюгер: как только рейс LEA-23 исчезнет с мониторов, Неле отпустят и обеспечат ей медицинскую помощь. Но если «эйрбас», целый и невредимый, приземлится в Берлине, ваша дочь и младенец умрут.
Дверь снова подергали, и на этот раз мужской голос снаружи выругался, но пассажир со слабым мочевым пузырем интересовал Матса сейчас меньше всего.
– Послушайте, пожалуйста. Чего бы вы ни хотели, давайте это обсудим. Наверняка есть другой способ получить желаемое, нежели как в результате…
Массового
– Вы теряете время, доктор Крюгер. Не ищите другого выхода. Ищите своего пациента. Вам потребуется каждая минута этого полета, чтобы реактивировать в нем психическую бомбу.
– Моего пациента?..
– На самом деле это пациентка. Думаю, вы уже догадались, о ком идет речь.
Матс невольно кивнул.
Существовала только одна женщина с историей болезни, которую только что описал Джонни. Лишь одна женщина среди множества его пациентов, которая теоретически была в состоянии спровоцировать крушение самолета.
– Да, – прохрипел Матс, и голос действительно назвал имя, которого он боялся:
– Кайя Клауссен.
Глава 9
Матс.
Десять лет назад
– Ты знаешь, что есть причина, почему у них здесь такая дешевая еда?
Неле пожала плечами. Очевидно, что научно-популярный доклад интересовал его двенадцатилетнюю дочь меньше, чем клубничный йогурт на витрине, который она уже довольно долго гипнотизировала взглядом.
– Серьезно, – сказал Матс, взял десерт и продвинул свой поднос дальше, вслед за очередью, которая медленно, но верно продвигалась в сторону раздачи основных блюд.
– Коттбулар [3] с картофелем, яблочный сок и горячий напиток за четыре девяносто пять. Они сами доплачивают.
3
Мясные фрикадельки.
– Можно мне колу? – спросила Неле и быстро обернулась. Катарина ненадолго отошла в туалет.
– Колу? – повторил он, подняв брови. – А ты маму спрашивала?
– Да.
– И что она сказала?
Неле закатила глаза.
– Папа, ну серьезно. У тебя нет своего мнения?
Матс засмеялся и погладил ее по лохматой голове.
– Напитки наливают за кассой. Даже при всем моем желании, боюсь, ты не сможешь утаить от мамы коричневую жижу.
Металлические направляющие для подносов делали изгиб, и Матс с Неле тоже повернули налево. На неделе в обеденное время здесь было немного людей, поэтому они быстро продвигались вперед. Вообще-то Неле следовало еще быть в школе, но занятия отменились из-за прорыва водопроводной трубы.
– Приятного аппетита!
Полная повариха в белом колпаке и с раскрасневшимся от жара лицом весело подмигнула им, наливая впереди стоящему мужчине порцию брусничного соуса. Матс продолжил свою тему:
– Что я хотел сказать: таким образом, ИКЕА заявляет, что у них все очень недорого. Часто так оно и есть, но не всегда. Чтобы ты думала, будто вся мебель здесь супердешевая, они приглашают тебя поесть.
– Папа, – сказала Неле, заметно раздражаясь от постоянного желания отца объяснить ей всё и вся с психологической точки зрения. Поэтому Матс поспешил перейти к сути.