Аэропланы над Мукденом
Шрифт:
Он отстегнул привязной ремень и присмотрелся к работе штурмана. Тот постоянно поглядывал на компас, сверял скорость, что-то быстро считал, шевеля губами, и ставил очередную отметку на карте.
— Сколько до точки встречи с Рождественским, Савелий?
— Час семнадцать, командор, — откликнулся поручик.
— Хорошо.
Александр отправился в хвост и забрался на место стрелка, согнав механика. Поверх пулемета хорошо просматривался строй и такая же линия тяжелых миноносцев слева по борту — второй отряд под командованием полковника графа Левченко. Сравнительно тихоходные гидросамолеты добираются самостоятельно.
Не
Александр вернулся на свое место. При кажущейся романтике воздушной службы полеты на миноносце страдают изрядным однообразием. Час или два в сторону цели, три минуты на сближение и получение дырок в крыле, столб огня над кораблем или жесткая горечь промаха. Затем скучный путь домой, когда внизу только волны, вверху облака, а уровень топлива неуклонно валится к нулю. Возможны и более острые ощущения при падении «Витязя» в море, только рассказать о них некому.
А пока главный человек в отряде — Савелий, штурман от Бога. Второй отряд тоже равняется на машину командора. Это звание командующий российскими ВВС придумал себе сам, дабы сократить до минимума обращение к титулованной персоне в боевой обстановке.
Война учит многому. В том числе — ценить минуты покоя, когда тобой сделано все возможное и от тебя больше ничего не зависит. Понимая, что скоро миноносец пойдет в атаку на эскадру, ощетинившуюся десятками зенитных пушек и пулеметов, как Давид на Голиафа, и шансы на благополучное возвращение неизмеримо меньше, чем при охоте на транспорты, князь пытался думать о вещах, которым слишком мало уделял внимания в суете наземной службы. Всплыли лица жены и детей. Независимо от исхода сегодняшней операции и войны в целом им не придется стыдиться мужем и отцом. Хотя они, наверное, предпочтут его живого, а не прославленного.
Потом неожиданно вспомнился Самохвалов. Не нынешний человек-завод, который в далеком тылу обеспечивает поставку «Витязей» всех марок до десятка в месяц и целые составы запчастей, а наперсник, с которым они строили первый рекордный аппарат. И его жестокий упрек после возвращения из Атлантики, слишком справедливый, из-за чего они полгода почти не разговаривали.
Обидно, что правота Петра Андреевича проявлялась и дальше. Ни один из Романовых на ключевых государственных должностях не справлялся так, как это виделось Александру согласно наставлениям, усвоенным в детстве. Наоборот, офицеры из простых дворянских семей, а то и разночинцы, порой поступали так, что правящей семье стоило поучиться. Тот же Самохвалов, купеческий сын, сделал первый самолет впереди всей планеты, его старший брат Василий вывел Россию в центр европейского автомобилестроения. Чем прославился Никки? Разве что Ходынским воцареньем, Кровавым воскресеньем и привычкой закусывать коньяк лимоном. Ах да, при нем будет одержана великая победа над Японией, и никто не задумается, что мы побеждаем вопреки, а не благодаря его руководству.
— Приближаемся, командор, — выдернул его из размышлений штурман.
Князь взял бинокль и протиснулся между пилотами.
— Не увидим корабли Рождественского, прапорщик, пеняй на себя.
— Виноват, командор. Мы вышли в расчетную точку. Через двадцать пять-тридцать минут, в зависимости от высоты, вы прямо по курсу увидите острова вдоль корейского берега.
— Слева, командор! — что-то приметил первый пилот.
— Надо же, востроглазый. Дома тебя и штурмана поощрю, — князь увидел в бинокль дымы. — Плавно влево, чтобы второй отряд понял наш маневр.
Пока радиостанции не станут малого веса, вмещаясь в самолет, единственный способ управления группой — «делай как я». Увидев маневр командирской машины, обе цепочки миноносцев заложили вираж, и пошли в тысяче метров над западной колонной кораблей. Уже без бинокля различались транспорты, вспомогательные суда, эсминцы, устаревшие крейсера и броненосцы.
Наступило самое нервное время полета. В расчетную зону вышли, резерв топлива сжигается, враг не обнаружен. Хоть здесь гораздо ближе до базы по сравнению с Цусимой, через минут сорок придется возвращаться назад.
Правый разворот. Внизу цвет эскадры — тяжелые эскадренные броненосцы и крейсеры. Японцев не видно. Не может же Того щемиться между нашими и берегом — там полно рифов, мелей и скалистых островов. Либо он нагоняет, либо заранее ушел вперед, чтобы развернуться и зажать Рождественского между собой и прибрежными скалами.
Летим на юг до пятидесяти километров, возвращаемся назад, проходим по курсу нашей эскадры. Если и там никого, идем на базу.
Как бывший моряк командор представил состояние судовых экипажей, увидавших, как грозные миноносцы покачали крыльями, и ушли, а навстречу им или сбоку выходят на дистанцию огня японские плавучие крепости.
— Море чистое.
— Вижу. Снова на север. Штурман, резерв топлива после прохождения вперед двадцать километров после нашего флота?
— Не более девяти процентов, командор, — ответил Савелий после минутных расчетов.
Наверное, это подсчитывают все штурманы. Значит, последний шанс. Того не мог уйти далеко вперед. Или до него не более двадцати — тридцати километров, или самураи вообще отказались от решительной схватки из-за близости осиного гнезда русской авиации.
Снова под крылом остался «Князь Суворов» с флагом Рождественского, а перед миноносцами раскинулась пустая водная гладь.
Пустая? То же сомнение посетило второго пилота.
— Командор, рыбаков не вижу. Ни одного паруса. Как увидели что и сховались.
Сердце сжалось предчувствием, что японцы здесь. Князь до боли всмотрелся в горизонт и воскликнул:
— Господи! Впереди идет бой! Снижаемся до пятисот.
По мере того, как дымы вражеских отрядов становились отчетливее, русские летчики с ужасом осознали, что японцев не просто много — их кошмарно много. Возможно, целая сотня. Гораздо больше, чем доложил разведчик, не осмелившийся подойти к ним поближе.
Александр убедился, что второй отряд тоже пошел на снижение перед атакой, а самолеты начали разрывать дистанцию и выстраиваться попарно, чтобы в момент захода огонь ПВО разделялся на две цели. Приближался момент, когда каждый миноносец сбросит груз, и управление боем практически прекратится. Машина с командором сделает круг, ожидая остальных после пуска мин, и двинется на базу в Шидао.
Японские корабли следовали четырьмя колоннами. Головной броненосный крейсер самой западной группы уходил под воду, четверо пылали с разной степенью повреждений. В сторону моря уходили «Морские Витязи», освободившись от мин. Не менее пяти из гидросамолетов горели на воде.