Аэроторпеды возвращаются назад
Шрифт:
Но возле самой земли черные силуэты, выросшие из загадочных точек, выравниваются. Падение прекратилось — над островом, над побережьем, над гаванями летят ужасные стальные птицы, разыскивая свои цели. Нет, они даже не ищут цели. Они минуют мирные села и города, с угрожающим рокотом мчатся, рассыпаясь в разные стороны, к военным заводам этой части острова, к военным гаваням, к секретным военным складам и базам. Они мчатся с такой уверенностью, словно самолетами управляют опытные желтоимперские пилоты, хорошо знающие расположение каждого военного предприятия.
Никто не успевает опомниться, зенитные батареи не успевают начать обстрел, когда в грохоте взрывов начинают пылать
Побережье пылает, оно окутано дымовом одеялом, и все еще продолжаются громовые взрывы: пожар все глубже и шире охватывает склады, огонь доходит до глубочайших подвалов, выброшенные вверх силой взрывов обломки взлетают в воздух на километры.
И тут начинается самое невероятное, такое, что превращает все в жуткий кошмар, подобного которому не знала мировая история. Раздраженная, потревоженная взрывами земля отвечает на них короткими конвульсивными сотрясениями; земля словно стенает, оскорбленная деяниями людей. Сотрясения распространяются дальше и дальше, они волнами пробегают по острову — и от этих подземных ударов рушатся высокие здания, падают фабричные трубы, огромная волна поднимается из океана и движется на берег, поднимая на себе корабли, неся их на скалы и разбивая вдребезги, а затем выбрасывая обломки на побережье. Волна выкатывается на берег, она движется по побережью в глубь острова — гигантская водяная стена, которая смывает все на своем пути, рушит, топит, чтобы через несколько минут отхлынуть назад и увлечь за собой в океан все, что схватила на суше…
Конечно, это было просто невероятным стечением обстоятельств. Разумеется, никакие взрывы не могли стать причиной землетрясения, операция загадочных самолетов просто совпала с началом землетрясения, явления достаточно привычного для Желтой империи, расположенной на вулканических островах. Но никакие объяснения, никакие уговоры не могли уменьшить катастрофических последствий этого совпадения.
Экстренные выпуски газет, опережая друг друга, захлебываясь, кричали о катастрофе в Желтой империи, подсчитывали убытки, констатировали, что Желтая империя утратила всю свою военную мощь, по крайней мере, на несколько ближайших лет. Главный же вывод был таким:
— Советский Союз избавился от необходимости думать о защите своих восточных рубежей и отныне может сконцентрировать все свои силы на западном фронте. Европа имеет все основания ожидать форсированного наступления Красной армии. Призрак коммунизма надвигается на Европу, большевики готовятся поглотить ее…
А грипп, посеянный в тылу Советского Союза бактериологическим аэроторпедами?.. А неизбежные последствия распространения эпидемии в глубоком тылу — разложение армии, потеря армией боеспособности?.. Неужели все это не поможет, не затормозит активных действий Красной армии?..
Газеты задавали все эти вопросы — и отвечали на них очень туманно, невнятно. Да, эпидемии распространяются, в Москве и в центральной части СССР остановилось несколько крупных заводов, но… но Советский Союз слишком велик, он имеет неограниченный резерв живой силы, он, как сказочный герой, черпает свою мощь из самой земли. Все наблюдения на фронте не дают оснований полагать, что Красная армия теряет свою боеспособность. Напротив…
Напротив, приходилось немедленно отправлять на фронт новые силы, чтобы укрепить Первую армию, где целые части уже были заражены гриппом. Военная цензура беспощадно вычеркивала из солдатских писем все опасные места; однако — тыл уже многое знал. Было известно, что части Первой армии отступили, что Красная армия ведет общее наступление, что советская кавалерия, при поддержке отрядов бронемашин и воздушных эскадрилий, совершила новый крупный прорыв фронта и теперь проводит стремительный рейд по ближайшим тылам, разрушая пути сообщения. Слухи ширились, росли, как бывает всегда, когда официальная информация что-то недоговаривает, оставляя почву для разговоров шепотом.
Наиболее чутко реагировала биржа. Акции желтоимперских предприятий, желтоимперские ценные бумаги никто не покупал; продавцы уже перестали надеяться, что их кто-либо приобретет. Швабские ценные бумаги шли за десятую часть обычной стоимости. Биржа в Герлине закрылась; биржи в других европейских столицах работали раз в три дня, механически фиксируя официальные курсы ценных бумаг, полученные от министерств финансов. В конце концов биржа утратила свою роль и свой вес. Подобно крысам, бегущим с обреченного на гибель корабля, первыми бежали из охваченной паникой Европы биржевые короли, продав все свои ценные бумаги и приобретя американские акции или же золото и бриллианты.
Родился новый вид спекуляции — билетами на пароходы. В очередь на океанские суда, отправлявшиеся из Европы в Америку, записывались на десятки дней вперед. Ловкие агенты торговали билетами, продавая их в пятьдесят-шестьдесят раз дороже цены. Если несколько дней назад это было еще очень дорого, то теперь, когда Европа узнала о восстании великосакской эскадры, перешедшей на сторону СССР, узнала об ужасных событиях в Желтой империи, развязывавших руки Советскому Союзу для активных действий на западном фронте, — цены на океанские билеты взлетели еще выше. Европа, капиталистическая Европа — убегала, прихватывая с собой все ценности, которые можно было уместить в чемоданах…
А вдогонку ей летели новые телеграммы, новые страшные известия:
«Эпидемия гриппа охватывает лимитрофные государства. Целые районы превращаются в пустыни, где некому ухаживать за больными».
«Эпидемия гриппа в частях Первой армии медленно, но неудержимо сменяется эпидемией дизентерии с большим количеством смертельных исходов. Лазареты переполнены, больных везут в тыл целыми составами. В больших городах под лазареты мобилизуются дворцы и здания общественных учреждений. Министерство здравоохранения спешно проводит ряд мероприятий, направленных на то, чтобы задержать эпидемию и не допустить ее распространения в тылу…»
Профессор Виртус, вызванный на экстренное заседание Совета «Заинтересованных Держав», делал информационный доклад о результатах применения бактериологических торпед. Сэр Оунли и маршал Кортуа вновь поменялись местами: теперь сэр Оунли мрачно смотрел в стол, а маршал Кортуа нападал. Генерал Ренуар сидел на своем месте и хотел только одного: чтобы никто ни о чем его не спрашивал… Профессор Виртус говорил с запальчивостью ученого, насильно оторванного от работы в лаборатории:
— Когда ко мне обратились представители Совета Заинтересованных Держав и предложили немедленно дать информацию о возможности бактериологического нападения на СССР, я сразу откровенно ответил, что это слишком опасное оружие. Сэр Оунли предлагал развернуть нападение остро-инфекционными культурами, вызывающими ужасные болезни, такими, как чума или тиф…