Аэроторпеды возвращаются назад
Шрифт:
Перемена была заметна с первого взгляда. Тихие струйки превратились в бурные потоки; вода, словно кипяток, беспрестанно дымилась. Над рекой стлалась туча белого пара. А на воде, словно вытесненный из глубины, все время нарастал прозрачный лед. Это была уже не тоненькая пленка: толстый слой льда, освещенный голубоватыми лучами прожекторов, покрывал почти всю реку. Лед в июле?.. Лед, что в июльскую ночь постепенно сковывает реку от берега до берега?..
Факт оставался фактом. Полковник Ницберг смотрел на эту странную картину, ничего не понимая. Но вдруг у него мелькнула мысль:
—
Он бросился к телефону:
— Шквальный огонь по льду! Непрерывно разбивать лед!..
Но не успел он договорить, как из-за реки ударили тяжелые выстрелы советских пушек. С бешеным ревом гремели взрывы снарядов, разрывавшихся над бетонированными траншеями Первой армии. Советская тяжелая артиллерия начала обстрел. За минувшие несколько дней советские артиллеристы умело прощупали позиции Первой армии и теперь их снаряды ложились без промаха, разрушая окопы, траншеи, пулеметные гнезда и наблюдательные пункты.
— Огонь!.. Огонь!.. — вновь крикнул полковник, уже забыв о таинственных льдинах: далеко на противоположном берегу, там, где должны были находиться советские окопы, он увидел грузные силуэты танков, медленно спускавшиеся к реке.
— Огонь по противнику!..
— Есть огонь, — ответил глухой голос в трубке. Все звуки утонули в реве артиллерийской стрельбы: батареи Первой армии в свою очередь начали обстреливать советские позиции и танки, неудержимо двигавшиеся к воде. Однако полковник смотрел теперь не на танки: его внимание приковало к себе небывалое зрелище.
Словно из-под земли, на берегу реки, рядом с загадочными источниками — появились красноармейцы. С ручными пулеметами, гранатами, винтовками — они бросились прямо на лед, успевший уже сковать всю реку. А на их месте вырастали все новые и новые группы, которые также бросались на лед и быстро бежали через реку, направляясь к позициям Первой армии. Откуда они взялись?.. Понять это было невозможно — но на льду уже чернела неисчислимая масса солдат, продвигавшихся к вражескому берегу.
Полковник смотрел, забыв обо всем. Он забыл даже отдать какой-либо приказ — так потрясло его невероятное появление красноармейцев прямо из-под земли. Наконец полковник пришел в себя.
— Огонь по врагу! — крикнул он в телефон.
Тяжелый снаряд разорвался на восточном берегу, подняв огромную черную тучу земли и обломков. Через несколько секунд, когда дым рассеялся, — полковник увидел еще более удивительную картину. На другом берегу оказалось два слоя земли. На первом, верхнем, росли кусты, трава, виднелся желтый песок. Но он представлял собой как бы второй этаж почвы и лежал на больших щитах, укрепленных на прочных подпорках над настоящей поверхностью земли. Теперь, после взрыва снаряда, разрушившего кое-где эту крышу, стала видна вторая, настоящая земля; по этой настоящей земле и продвигались к реке отряды красноармейцев. Ее поверхность была скрыта сплошной искусственной крышей, на которой было художественно воспроизведено все то, что находилось на настоящей земле: кусты, трава, песок, труп убитого коня…
Теперь полковник Ницберг понял: по ночам советские войска незаметно, щит за щитом устанавливали над поверхностью земли на своем берегу, между рекой и окопами, вторую, искусственную поверхность. Вторая поверхность находилась на высоте трех метров над первой, образуя над ней подобие потолка. Продвигаясь между настоящей и искусственной поверхностями, советские войска подошли к реке, сконцентрировали силы, подготовили решающее наступление, что разворачивалось сейчас на загадочном льду, без мостов, без понтонов, без лодок…
Полковник сжал кулаки: его провели, как ребенка! Ведь он хорошо помнил аналогичный случай во время мировой войны, когда немецкие войска под прикрытием искусственной поверхности земли таким же способом подобрались к английским окопам и молниеносным ударом выбили англичан из их траншей…
Тяжелый грохот пушек с ближнего берега немного утих: видимо, советская артиллерия, пристрелявшись, заставила замолчать батареи Первой армии. И полковник Ницберг услышал крики красноармейцев, штурмовавших окопы Первой армии:
— Ура!.. Ура!.. Ура!..
Короткие взрывы ручных гранат, стрекотание пулеметов, долгие захлебывающиеся возгласы «ура» — все сплеталось в одну дикую, невыносимую мелодию боя. Полковник скорее увидел, чем услышал, звонок телефона, который задрожал от ударов молоточка: кто-то вызывал. Полковник взял трубку. Взволнованный глухой голос кричал в трубке:
— Господин полковник, господин полковник! Первую линию наших окопов захватили советские солдаты… Наступление продолжается, они продвигаются дальше, ко второй линии… наши солдаты бегут… у меня нечем защищаться. Артиллерия замолчала…
В телефонной трубке что-то затрещало — и все стихло. Полковник держал трубку в руке, когда дверь наблюдательного пункта внезапно распахнулась. На пороге показались несколько красноармейцев. Первый сжимал в поднятом кулаке ручную гранату, готовый бросить ее. За ним мелькнул ствол ручного пулемета и несколько винтовок. Красноармейцы на миг замерли, но первый почти сразу воскликнул:
— А ну, сейчас же руки вверх!..
Полковник понял эти слова, сказанные на чужом языке. Он увидел, как быстро поднял руки вверх дежурный наблюдатель; и тогда полковник, бросив трубку на землю, будто она обжигала ему пальцы, поднял обе руки вверх и застыл в этой позе. Стеклянными глазами он смотрел на красноармейца, который что-то сказал своим спутникам. Двое красноармейцев вышли вперед, приблизились к полковнику Ницбергу и завладели его револьвером. Еще один красноармеец отобрал револьвер у наблюдателя.
Вероятно, на лице полковника слишком явственно отразился страх, потому что старший красноармеец махнул рукой и сказал:
— Вот, испугался!.. А ведь это — их офицер, а?..
И снова полковник понял. Он закивал головой, повторяя:
— Официр!.. Официр!..
— Хорошо, хорошо, мы видим, — ответил красноармеец. Он опять что-то сказал товарищам. Двое из них сели на стулья напротив полковника и наблюдателя, держа винтовки наготове. Старший вышел из наблюдательного пункта, чтобы минуту спустя вернуться с другим красноармейцем, обратившимся к полковнику на чистом немецком языке: