Афанадор
Шрифт:
– А дело было так, – отозвался Фергус, обрадованный возможностью рассказать любимую в Мёдлёде историю. – Стояла в Рен-Редине школа без всякого названия. И тут новый прецептор решил, чтобы у нас все было, как у людей. Рен-Редин, к слову сказать, был тогда страшной дырой. Замок – вдвое меньше, чем сейчас, и еще строился. Но здание, в котором мы учимся, уже стояло. И жилые корпуса, кстати, тоже. Ученикам предложили дать название новой школе. Устроили голосование. Каких только названий красивых не предлагали! И “Дракон на взлете”, и “Пикирующий коршун”, и “Пламенный меч”, и "Пена волны"… А название “Медовый лёд” победило благодаря первоклашкам, которые очень полюбили новый сорт мороженного. Старшеклассники
– Ты-то откуда все это знаешь? – удивился Дима.
– Историю школы в первом классе изучают, – ответил Фергус. – Да и книжки есть, где подробно описывается история всего Рен-Редина.
Медовое мороженное оказалось довольно вкусным, хотя в своей жизни Дима пробовал и лучше – например, у продвинутых. За восемьсот лет люди успели кое-что придумать. Кулинария не стояла на месте.
Съев свои порции, Галкин и Фергус поднялись из-за стола и, не торопясь, пошли к распределителю.
– А кормят у вас не слабо, – глубокомысленно заметил Дима. Идти было тяжело, несмотря на то, что съел он, вроде бы, не слишком много.
– Да, – хмыкнул Фергус. – Каша сегодня особенно питательна…
Мальчики положили руки на серебряный шар и скомандовали:
– ОК 201.
Они оказались в большой комнате с множеством столов и большой коричневой доской. В ней собралось много ребят.
– Здесь вся параллель, – пояснил Фергус. – Б, П и Т. Занимай место.
Дима сел в середине – не слишком далеко от доски, но и не близко. Рядом сел Фергус. Спустя пять минут появился профессор. Он в чем-то напоминал Тардавкуса – низенький, седой, сгорбленный. Но походка его была уверенной, взгляд – острым, а голос – зычным и твердым. Одет был профессор в коричневую хламиду, будто бы под цвет доски, достающую почти до пола.
– Что ж, молодежь, – объявил профессор. – Откройте ваши конспекты. Мы перейдем к записи очередного фрагмента наших лекций.
Фергус вздохнул и достал толстую черную тетрадь. Дима последовал его примеру. Шепотом он спросил:
– А учебника нет?
– Есть, – ответил Фергус. – Но нужно писать. Келтиад требует, чтобы у каждого был конспект, написанный собственной рукой.
– Не все то птица, что летит, – медленно продиктовал профессор. – Не все то колесо, что крутится. Не все то змея, что пресмыкается. Не все то дятел, что долбит. Не все то солнце, что светит. Не все то листва, что шуршит. Не все то повозка, что едет. Не все то соловей, что поет. Не все то фонарь, что светит. Не все то выпь, что кричит. Не все то лед, что холодит. Не все то бревно, что лежит. Не все то половица, что скрипит. Не все то хлеб, что насыщает. Не все то серьга, что висит. Не все то огонь, что греет. Не все то уголек, что жжет. Не все то костер, что дымит. Не все то наседка, что сидит. Не всяк тот портной, кто шьет. Не все то мороженое, что тает. Не все то шип, что колет. Не все то колокол, что звонит. Не все то пушка, что стреляет. Не все то заяц, что бежит. Не все то яд, что травит. Не все то вода, что мокрит. Не все то дрова, что горит. Не все то столб, что стоит. Не все то корабль, что плывет. Не все то лев, что рычит. Не все то одеяло, что согревает. Не все то стекло, что бьется. Не все то оса, что жалит. Не все то топор, что рубит. Не все то мёд, что сладко.
Дима уже немного устал, когда профессор сделал паузу.
– Теперь подумайте о значении каждого из вышеуказанных положений. И придумайте довод к каждому тезису.
Класс погрузился в молчание. Ученики напряженно
– Что делать? – спросил он у Фергуса.
– Придумай аргумент, подтверждающий положение. Скажем, летит не только птица, но и пчела. А она – не птица.
Дима начал размышлять. Крутится не только колесо… Что еще? Гончарный круг… Но и он в какой-то мере колесо. А что тогда? Земля вокруг своей оси…
Задача оказалась не такой легкой, как показалось сначала. И Дима тоже начал делать пометки. Через полчаса профессор объявил:
– Главная наша цель – понять, что не все выглядит таким, как кажется. И то, что проявляет определенные свойства, не обязательно подходит под стандартное определение. Все вокруг может быть не таким, как нам подсказывает наше ограниченное сознание. Надеюсь, вы уже начали это понимать. И, тем не менее, продолжим наши размышления. Лионель, первый тезис!
– Летают не только птицы, но и листья в листопад, под порывами сильного ветра, – отчеканил худощавый мальчик. – Лист можно принять за птицу. Иногда.
– Отлично, – одобрил его профессор Келтиад.
Дальше продолжалось в том же духе. Галкин удивился, что его тоже вызвали. Оказывается, его имя успели внести в журнал, причем оказался он не в самом конце, а в середине списка. Видно, записи в журнале делали каким-то волшебным образом, и фамилии в нем строились сами собой. А “Г”, по всей видимости, была в середине алфавита, которым пользовались в Мёдлёде.
Диме досталось положение “Не всяк тот портной, кто шьет”. Он объяснил:
– Шить может любой человек, независимо от профессии. Например, я. Но я не портной. И неизвестно, что я сошью.
– Молодец, просто молодец, – похвалил его профессор. – Далеко пойдешь! Где учился до этого?
– В интернате, – ответил Дима.
– Он с Земли, – пояснил Фергус.
– Техническое образование, – заметил Келтиад. – Чувствуется, чувствуется. Не поэтично, но доказательно.
Урок диалектики Диме понравился. Интересно и не очень сложно. Правда, не совсем ясно, зачем эта диалектика может человеку понадобиться.
Следующей была математика. Здесь Дима впервые смог увидеть только четвертый «Т» класс. Мальчиков в классе было больше, чем девочек. Все это были симпатичные ребята, которые не слишком лезли вперед, не пытались нашкодить, но и впечатления зануд не производили. Они были уверены в себе и сдержаны. Девчонки были симпатичные. С Амалией Дима уже был знаком, а ее соседка, девочка с длинными пшеничными волосами, произвела на Диму еще большее впечатление. Звали ее Рогнеда.
На математике решали уравнения. Галкин справился с заданиями без труда. Похожие уравнения он научился решать еще в шестом классе. Видно, программа Мёдлёда отставала в этом вопросе от земной школьной программы. Зато следующий урок поверг Диму в уныние. Он не понял и не смог сделать вообще ничего.
Сухой и высокий преподаватель с длинными руками, которыми он все время размахивал в разные стороны, предлагал учащимся усилием воли пододвигать к себе различные предметы. Фокус состоял в том, чтобы угадать, какая вещь скрывается за драпировкой. Открытые предметы маленького веса все двигали без труда. Поскольку Дима не мог справиться и с птичьим пером, которое лежало у него под носом, выполнить ни одного задания он не смог. Но профессор Зямблюбель был непреклонен и никому не делал скидок. Был он нервным и строгим, требовал безукоризненного знания заклинаний, и дети между собой называли его Заклинец. По мнению Галкина, это звучало ничуть не хуже настоящего имени преподавателя. Зямблюбель был одет в роскошный синий камзол и высокие сапоги. На шее его блестела массивная золотая цепь.