Афера

Кляйн Мэтью

* * *

Я решаю обойтись без завтрака и сразу приступить к обеду.

По пути в кафе я останавливаюсь у газетного автомата и, бросив в него два четвертака, беру «Сан-Хосе мерк». Добравшись до «Эль Полло Локо», я заказываю тако с рыбой и колу. Мальчик за стойкой протягивает мне чек.

— У вас номер тринадцать, — говорит он. — Когда ваш заказ будет готов, мы вас позовем.

Я сажусь за столик и раскрываю газету. И сразу же натыкаюсь на раздел новостей бизнеса, а там красуется фотография Эда Напье в смокинге за рулеточным столом. Похоже, это какая-то вселенская кармическая шутка — я не могу избежать встречи с Эдом Напье, даже когда все мои мысли занимает тако

с рыбой. В статье написано про то, как Напье старается стать хозяином старого «Трокадеро». Изначально вся эта история была интересна узкому кругу специалистов по коммерческой недвижимости, теперь же она стала настоящей мыльной оперой для всей страны. В общих чертах дело обстоит так: старое «Трокадеро» прогорает. Потом появляется Напье, рыцарь на белом коне. Он хочет купить «Трокадеро» и снести его. На этом месте он готов построить крупнейшее казино в Лас-Вегасе — казино, которое будет в четыре раза больше, чем «Облака»! (Именно так газетчики цитируют Напье — добавляя восклицательные знаки после каждого его заявления! Отель будет огромный! Самый большой в Лас-Вегасе!) Держатели облигаций старого «Трокадеро», уже смирившиеся было с тем, что с каждого вложенного доллара они получат всего несколько центов, соглашаются на предложение Напье. На его беду, в последний момент на сцене появляется другая инвестиционная компания и тоже изъявляет желание купить «Трокадеро». Соперником Напье оказывается малоизвестный консорциум европейских и японских инвесторов. Напье делает еще более щедрое предложение, теперь держатели облигаций могут продать их по цене, превышающей номинальную. Они соглашаются на новое предложение Напье. Но затем европейцы с японцами поднимают цену еще выше. Напье отвечает. Это переросло в настоящие торги, и газетчики чуют историю для передовиц. Некоторые утверждают, что у Напье может и не оказаться тех денег, которые он предлагает за казино. Компания у него частная, свои финансовые отчеты не делает достоянием публики, но все же упорно ходят слухи, а дыма без огня не бывает. Поговаривали, строительство «Облаков» чуть не оставило Напье банкротом. Некоторые политики заговорили о связях Напье с криминальным миром. Другие политики заявляли, что район вокруг «Трокадеро» — это последнее место на главной улице Лас-Вегаса, где еще возможно строительство, и оно не должно достаться иностранцам.

Если отбросить всю шумиху, проплаченные статьи и заявления политиков, останутся две компании, погрязшие в битве за казино, за которое в один прекрасный день придется выложить баснословные деньги. У Напье кончаются средства, ему нужно заработать, причем быстро, чтобы заполучить «Трокадеро».

Естественно, именно в этот момент появляюсь я.

Занятый этими мыслями, я вдруг замечаю, как кто-то присаживается за мой столик. Я откладываю газету. Напротив меня сидит Дима, человек профессора Сустевича.

— Привет, Дима, — здороваюсь я. — Как дела на бандитском фронте?

— Пройдемте со мной, — отвечает он.

— Прости, Дима, но у меня номер тринадцать, — объясняю я, доставая из кармана чек. — Я жду тако с рыбой.

— Профессор Сустевич хочет вас видеть.

В этот момент по громкоговорителю объявляют:

— Номер тринадцать. Номер тринадцать.

— Вот видишь?

Я пытаюсь встать, но, к моему удивлению, на плечо мне опускается чья-то рука. Обернувшись, я вижу Игоря, главного по спичкам. Он-то как тут оказался? Я чувствую холодное прикосновение пальца, вжимающегося мне в спину, прямо в область почки. Я не сразу догадываюсь, что это совсем не палец.

— Ну и что теперь? — возмущаюсь я. — Вы в меня выстрелите? Прямо в «Эль Полло Локо»?

Дима явно сбит с толку.

— Это где? — спрашивает он.

Я не понимаю вопроса, но потом наконец догадываюсь: парень принял «Эль Полло Локо» за часть тела, о которой он никогда не слышал.

— Я имею в виду, неужели вы пристрелите меня прямо в ресторане?

— Да, — отвечает Дима.

— Вам Профессор так велел? Приказал застрелить меня на глазах у всех?

— Да, — повторяет Дима с каменным лицом.

— Ну ладно, — соглашаюсь я. — Потом поем. Машина на улице?

* * *

Меня ведут к черному «линкольну». Мы выезжаем на шоссе N I-280 и едем на север.

Спустя полчаса мы оказываемся у ворот особняка Сустевича в Пасифик-Хайтс. Из будки охраны появляется крепкий мужчина. Он подходит к машине и наклоняется к водителю. Дима опускает стекло и что-то говорит охраннику по-русски. Оба смеются. Быть может, они обсудили результаты хоккейного матча или припомнили вчерашний вечер в стриптиз-клубе. Или они предвкушают то, что случится со мной.

Охранник возвращается в свою будку, нажимает на кнопку, и кованые ворота начинают открываться. Мы заезжаем, и за спиной я слышу лязг закрывающихся ворот.

В галерее у дома меня встречает тот самый блондин, который несколько недель назад ощупывал мои яйца в поисках оружия.

— Опять ты? — удивляюсь я. — После того, что между нами было, я надеялся хотя бы на телефонный звонок.

— Ваш мобильный, пожалуйста, — просит он, протягивая руку.

Я лезу в карман, достаю оттуда свою «Моторолу» и кладу в его ладонь.

— Поднимите руки, — приказывает блондин.

Я поднимаю руки. Он обыскивает меня. Сначала прохлопывает рукава, потом грудь, ноги и в конце быстро проходится по мошонке.

— Следуйте за мной, — говорит он.

Он ведет меня в зал с черно-белой дорогой плиткой и закругляющейся лестницей. На столе в центре зала стоит ваза с гладиолусами, словно на похоронах. Я замечаю Сустевича, спускающегося со второго этажа.

— Ах, мистер Ларго. Спасибо, что зашли.

— Разве я мог отказать себе в этом удовольствии?

— Идите за мной, — приглашает он меня в гостиную. Я иду за ним.

— Хотите чего-нибудь съесть?

— Тако.

— Тако? — удивленно переспрашивает он. — Это что?

— Ничего, просто выражение такое. Когда вам хорошо, надо кричать «Тако!».

— Ясно.

— Так сейчас молодежь говорит. Поколение MTV.

— Хмм… А выпить хотите?

— Тако! Да.

— Понятно, — говорит Сустевич. Он подходит к столику и открывает бутылку «Джонни Уокер Блю Лэйбл». — Виски пьешь?

— Сегодня — да. Только что от стоматолога, — объясняю я, показывая на зубы.

— Правда?

— Два придурка выбили мне передние зубы.

— А сразу и не скажешь, — говорит он, приглядываясь.

— Спасибо доктору Чатчадабенджакалани. Конечно, произносить его фамилию, когда нет двух передних зубов, — дело непростое, но зато он настоящий мастер. И за эту красоту взял всего пятьсот долларов.

— Ясно, — отвечает Профессор, протягивая мне бокал. — Ты понимаешь, зачем я попросил тебя привезти?

Я расправляюсь с виски в три глотка. Похоже, алкоголь мне понадобится.

— Полагаю, вы собираетесь мне угрожать и требовать уплаты долга.

— Да, ты абсолютно прав.

— Вы не обижайтесь, но почему вы не могли просто позвонить? Неужели было обязательно везти меня через весь город?

— Я должен кое-что наглядно тебе объяснить.

— Не нравится мне эта фраза, — настораживаюсь я.

Сустевич оборачивается и говорит в пустоту:

— Дима.

Он произносит имя подручного так тихо, словно тот стоит прямо у него за спиной. Сустевич смахивает на психа, разговаривающего с воображаемым другом. Но через секунду, словно по мановению волшебной палочки, из-за угла появляется Дима и встает туда, куда были обращены слова Сустевича.