Аферистка
Шрифт:
— Привычки выручают. Ох, дочка, на воле никакая работа не страшна. Мне бы только мужа немного поддержать.
Татьяна отметила это «на воле», которое ей резануло слух, но расспрашивать дальше воздержалась. Ей почему-то очень нравилась эта женщина — довольно интеллигентная, грамотная, аккуратная, мягкая в разговоре, работящая. И мужественная. Может, оттого того, что и у Татьяны этих черт было немного в характере, показалось, что она хорошо ее знает, просто они долго не виделись.
— Григорий говорил, что вашему мужу помогла бы операция?
— Да, у него, к счастью, зрительный нерв живой, нужна лишь небольшая операция
— Мошенники больше не наведываются? — спросила Татьяна, припомнив о приключениях, пережитых этими людьми вместе с Григорием.
— Спасибо вашему мужу, выручил, — сказала Любовь Петровна. — Вот я вам молодого лучку на салат вырву и щавеля на зеленый борщ. Возьмете? Вам нужны витамины.
— Это так кстати, — откликнулась Татьяна. — Спасибо. Вы знаете, я осенью, как уже говорила вам, буду в Москве, так заодно узнаю о хорошей офтальмологической клинике. Или вы уже определились с больницей?
— Нет, — махнула рукой женщина. — Какое там? Я только деньги коплю.
С пучком молодой зелени женщины снова зашли во двор. Пока их не было, Борис Павлович воротился с прогулки к Днепру, и сейчас здесь кипел разговор о политике.
— Европейский суд по правам человека в Страсбурге обязал Россию выплатить компенсацию родственникам тех, кто пропал и погиб в Чечне в период 2001–2002 годов, — возмущенно говорил Григорий. — А почему тогда этот самый «умный» суд не обяжет возвратить деньги тем россиянам, которых чеченцы брали в заложники и вымогали из них выкупы, забирали последнюю копейку у их родных? Что это за однобокая справедливость? Вот я этого не понимаю.
— Тем более, и это теперь уже все знают, что к этому бизнесу имел непосредственное отношение Борис Березовский, — сказал Борис Павлович. — Ведь он в то время был почти на вершине власти. Знают и его приспешников из чеченских боевиков. Вот пусть в дополнение еще и он уплатит моральный ущерб.
— Ой, там был не только моральный ущерб, — тихо прибавил Игорь Свиридович. — Хорошо, что вы не знаете, но можете мне поверить: люди, возвратившиеся из чеченского плена, навсегда потеряли здоровье, как и некоторые их родные.
— Ага, — горячился дальше Григорий. — В первом случае, который рассмотрел Страсбургский суд, речь шла о чеченской женщине, пропавшей в 2000 году в Грозном. А в 2001 году ее тело нашли в массовом погребении. Экспертиза установила, что смерть женщины наступила в результате черепных травм, нанесенных тупым предметом.
— Кто это перерывал все могилы и массовые погребения, чтобы найти ее? Такого не могло быть! Значит, кто-то конкретно знал, где она захоронена, и подсказал место поиска, — сказал Борис Павлович.
— Конечно. Обычная подстава, — вздохнул Игорь Свиридович. — Ее умышленно убили, чтобы потом поднять крик. Известный еще с ветхозаветных времен прием.
— Европейский суд считает, что ответственность за смерть этой женщины лежит на русской власти, и потому Россия обязана выплатить ее родственникам 70 тысяч евро, — продолжал Григорий.
— А что я говорил? — подскочил Игорь Свиридович. — Кто убил, за что — это страсбургским справедливцам безразлично. Виновата Россия и все. Разве это не двойные
— В сорок третьем году немцы пришли во двор к родителям моей жены и на глазах многих свидетелей убили ее дедушку, а также отца и мать. Убитые были старили людьми, вполне мирными, они не могли никому навредить, — отклонился от темы Борис Павлович. — На то время наша территория находилась под немецкой оккупацией, под властью Германии. И что? Германия хотя как-то ответила за это?
— Я скажу больше, — дополнил эту мысль Григорий. — Тем, кто работал в немецком рабстве, теперь заплатили деньги. Как говорят, хоть поздно, зато справедливо. А осиротевшим детям мирных жителей, которых немцы замордовали из-за ненависти к славянам, ничем не компенсировали потерю родителей. Ведь здесь аналогичная ситуация! Чем же наши дети хуже чеченцев, что их потери в свое время игнорировали, а чеченские ныне — принуждают оплачивать? Ведь Германия была признана агрессором, ее руководителей судили и казнили на законных основаниях — почему же не компенсировали потери, нанесенные их злодеяниями?
— Так ведь и обстоятельства событий никто же не рассматривал! — сказал Борис Павлович. — Может, в самом деле, найденную в общей могиле женщину убили сами террористы. Если вспомнить Гонгадзе или Анну Политковскую, то очень на то похоже.
— А вот еще лучше, — продолжал Григорий. — Какая-то чеченка подала иск об исчезновении в 2000–2002 годах сына и мужа. По этому делу Страсбургский суд также вынес решение об ответственности России за возможную — обратите внимание, всего лишь возможную — гибель сына и временное незаконное заключение под стражу его отца представителями власти и постановил выплатить этой женщине 90 тысяч евро. Дальше, в июле этот суд вынес постановление об ответственности русской власти за нарушение права на жизнь молодого чеченца Хаджимурата Яндиева. Кто это такой, почему им озабочен такой высокий орган, откуда о нем стало известно, почему говорят о нем одном на фоне многих других потерь? Одни вопросы.
— Не одни вопросы, — возразил Игорь Свиридович. — Есть и ответы: это заранее запланированные жертвы, как Старовойтова, Холод, Политковская, которую вы здесь вспоминали. Этих ангажированных врагами России беспринципных людей пустили на пушечное мясо те, кому они служили. Они стали не нужными и их использовали для провокации. Точно так же теперь избавляются от своих чеченских информаторов или провокаторов, да еще поворачивают дело таким образом, чтобы с этого получить политические выгоды, а то и денежки.
Интересно, что трое мужчин оказались единомышленниками, но излагали друг другу свои мысли экспрессивно, с криками, с жестикуляцией, подскакивая со стульев. Как ни удивительно, ослепший Игорь Свиридович хорошо знал дела не только в собственном государстве, но и в России, особенно что касалось военных конфликтов на Кавказе. Если Григорий и Борис Павлович получали информацию из газет и передач телевидения и в их суждениях преобладал схоластический момент, то в свидетельствах Игоря Свиридовича ощущался основательный практический опыт. Он четко помнил мельчайшие конфликты, произошедшие в этом регионе даже не теперь, а еще раньше, знал фамилии причастных к ним людей — пострадавших, свидетелей, военных, представителей лиц местной власти. Вообще, когда человек, как говорят, находится в материале, то трудно сказать, за счет чего именно это ощущается.