Аферистка

Савенкова Елена Сергеевна

– Как психолог вы должны знать, что означает черный. Не депрессию?

– Вы позволите?
– указал на пуговицы пиджака.

– Даже потребую.

Я расстегнул пиджак. Демонстрация комфорта и расслабленности. Откровенности. Безмолвное обращение к ней за аналогичным.

– В некоторых интерпретациях это цвет зарождения жизни, пока неопределенной позиции в ней, поисков себя. Для ребенка это самый яркий цвет из всех существующих.

– А для вас?
– озорная усмешка.
– Символ сдержанности? Думаю, да. Мне бы

очень хотелось вас расшевелить и заставить улыбнуться. Один раз мне это удалось. Кстати, у вас очень обаятельная улыбка. Вам надо почаще улыбаться.

Я молчал, наблюдая за тем, как, открыв дверцу мини-бара, она извлекла бутылку красного вина, достала два пузатых фужера.

Красивые руки. Обнаженные до самых плеч, скрытых под объемными рукавами, подчеркивающими тонкость костей. Бледная сливочная кожа. Возможно, пахнет туманным холодом, сладостной сыростью. Тем ароматом, который я долю секунду держал в легких, когда она потянулась ко мне в баре.

– Что же вы стоите? Присаживайтесь.
– Мери кивнула в сторону дивана, пошла к нему, прихватив фужеры и вино.

Опустился на сиденье. Расположил руку на подлокотнике. Погладил пальцем кожаную обивку цвета охры.

Зафиксировал реальность и необычность момента.

– Чем вы занимаетесь?
– задал я вопрос, как только она присела рядом.

Расстояние в ладонь. И нарушение границ личного пространства, и выдержанные рамки дружеского общения.

– Может, попробуете угадать?
– она тепло рассмеялась, протягивая мне бутылку и штопор.

Ее глаза больше не “читали” меня. Нет. Теперь они затягивали. Затрагивали. Тянули за какие-то струны.

Очень интересный цвет. Холодный, морской, но согревающий.

– Не рискну. Возможно, вы учитель?

Снова заразительные перерывы смеха.

– Нет. Но близко.

Отложив штопор, разлил вино в расставленные ею на журнальном столике фужеры. В черной полировке призраками отражались движения моей руки, колебания уровня вина.

– Я литературный агент. В Сиэтле по работе, - взяла бокал, поднесла к губам, задержала там.

Ее глаза мерцали, не отрывались от моих.

Загадочная женщина, но ее суть, хоть и непознанная, кажется мне родственной.

Нагревался изнутри. Но влечение тут ни при чем. Секс не имеет значения. Не имел раньше. А с ней… Вероятно, для нее самой он значение имеет. Играет приоритетную роль? Служит предпосылкой? Отвечает цели еще больше “зацепить” меня?

– Согласитесь, что в этой работе тоже необходимо педагогическое влияние.

Улыбнулась, потянулась с фужером к столику, но рука вдруг дрогнула, вылив на поверхность половину содержимого.

– Ой… Черт…

Резко поставила ладони ребром, собирая вино в пределы импровизированной дамбы, препятствуя его дальнейшему растеканию.

– Дэниэль, пожалуйста, поищите полотенца, если вам не тяжело.

Я с готовностью встал. Предмет поисков нашелся в ванной комнате.

Помог

собрать вино.

Бумага пропиталась ягодно-красным. Воздух в комнате - режущими нотками алкоголя и мягким пряно-лиственным ароматом.

Отныне запах вина - ассоциация с нашей первой встречей.

– Спасибо, выручили, - маленькая улыбка благодарности.

– Откуда вы?
– мой следующий важный вопрос.
– Полагаю, откуда-то поблизости?

Поправила волосы, скользнув пальцами по прядям у лица.

Повышенный уровень тревожности. Но в глазах ни тени колебания.

– Из Нью-Йорка.

Что-то связано у нее с этим городом. Что-то неприятное, но подавляемое.

Опустив глаза, привстала, потянулась за вином. И в следующий момент села очень близко. Наши бедра и колени соприкоснулись.

Разряд тепла.

Руководить нарастанием возбуждения для меня всегда было несложно. Физиологический процесс, подлежащий контролю разума. Допускаю, что вероятен сейчас сбой. С тех пор, как распрощался с Шарлоттой за три дня до рождественского уикэнда, не задумывался о новых долговременных, кратковременных отношениях.

Почти два месяца миновало. Допускаю, что сбой вероятен. Но чувствую: не в нем причина. Далеко не в нем.

Причина - эта хрупкая, красивая, умная девушка, сидящая рядом. Не отпускающая мой взгляд.

Я живу и работаю здесь. Она - в Нью-Йорке, на другом конце страны. Если мы начнем сейчас, с этой точки неопределенности, незнания друг друга, в чужих для нас обоих стенах, насколько неверным это будет? По какой синусоиде будет все развиваться?

С Мери не может быть ошибки. Парадокс знакомых незнакомцев. Выраженное безусловное притяжение. Раззадоривающая интрига, спрятанная в поведении девушки. И множество нерасшифровывающихся ответов в глубине ее глаз.

Разгадать ее ребус. Начать здесь и сейчас. Любой ход, любой шаг будет верным. Потому что он будет первым. Потому что он будет означать сближение во многих смыслах. Потому что, подозреваю, это то, что ей по какой-то причине требуется.

Поэтому возбуждение. Поэтому волнение. Срыв дыхания. Всплеск ощущений.

Сделав глоток из фужера, она облизала губы. Не нарочито. Но на секунду притянула к ним мой взгляд.

– Как долго пробудете здесь?

– До конца недели, - ответила, вернула вино на столик, развернулась ко мне, притянув колени на сиденье дивана.

Значит, у нас есть сегодняшний вечер и завтрашний день.

– Дэниэль, вам не жарко?

Расположив локоть на спинке дивана так, что пальцы руки касались моего плеча, а мизинец - щеки, будоража, Мери потянулась ко мне. Другой рукой ухватилась за лацкан моего пиджака.

Ответ на этот вопрос не о буквальных вещах я искал в ее глазах.

Только если она хочет. Если первый наш вечер видит таким.

– Жарко.

– Вы разрешите?

Шепот у самого уха. Ее нос задел мою челюсть.