Аферисты (Мутное дело)
Шрифт:
– Да, кто-то по ошибке купил вам билет до Москвы, да еще в купейном вагоне! – поддакнул Боголепов. – А чтобы вы не скучали в дороге, и приятелям вашим по билету купил.
– Каким еще приятелям? – стараясь казаться равнодушным, спросил Косматый.
– Да вот, Стаканову и Вельскому некоему, – сказал Боголепов. – Ну, со Стакановым все ясно – он в морге лежит. А вот кто такой Вельский?
По лицу Косматого пробежала судорога. Он с трудом сумел выговорить:
– Не знаю никакого Вельского, начальник. И про Стаканова первый раз слышу. Может, ходили к Машке какие… К ней много народу ходит – разве
– Да, я думаю, гражданка Воронцова подтвердит, что вышеназванные граждане к ней ходили, – кивнул Боголепов. – А также то, что вы были с ними знакомы. И, наверное, она подтвердит, что шестого июля вы были у нее и никуда не отлучались. А вдруг не подтвердит? – глаза его смотрели на Косматого с откровенной насмешкой.
Тот заерзал на стуле и неуверенно сказал:
– Должна подтвердить. Может, память у нее плохая…
– С памятью у вас у всех, я смотрю, беда, – сочувственно покачал головой Боголепов. – Это от водки, наверное.
– Но к психиатру мы тебя направлять не будем, – пообещал Гуров. – У нас свое средство имеется. Оно тебя вмиг приведет в чувство. Может быть, ты надеешься, что у нас нет свидетелей? Ошибаешься. У нас есть свидетели, которые подтвердят, что ты близко был знаком с гражданином Стакановым. Я уверен, что мы найдем людей, которые видели тебя шестого июля. И почему-то мне кажется, что шестого июля ты был вовсе не у Воронцовой, а совсем в другом месте.
Косматый вытянулся как струна, проглотил застрявший в горле комок.
– В каком еще месте, начальник? – спросил он настороженно.
– В «Тихой гавани», – ответил Гуров. – А точнее, на дороге, которая туда ведет. Где вы со Стакановым и Вельским убивали бизнесменов из Москвы. Мы пока не знаем, по какой причине вы с ними расправились, но, возможно, обыск в доме твоей подруги что-то нам подскажет. Наведет, так сказать, на мысль…
Косматый дернулся, словно от удара током, и с ненавистью посмотрел на Гурова. Но потом он сумел сдержать свой порыв и надолго задумался. Боголепов незаметно подмигнул Гурову. И тут Косматый вдруг сказал:
– Лично я никого не убивал, начальник. Заявляю это официально. Я на стреме стоял. Крови на мне нет, понятно? Если не верите, ничего от меня больше не услышите! – и он враждебно уставился на Боголепова.
Обрадованный Боголепов, стараясь не выдать своего торжества, успокоительно сказал:
– Гражданин Ребров! Мы тут не в церкви, чтобы рассуждать – верит кто-то или не верит. Наше дело собрать факты. Если был такой факт, что вы не принимали в убийстве непосредственного участия, – суд обязательно это учтет. Но все остальное… – он развел руками. – Ношение оружия, нападение на работников милиции, соучастие в преступлении… Тут уж извините – все при вас. Еще неизвестно, что мы обнаружим при обыске. У меня почему-то предчувствие, что нас ждет большой сюрприз. Между прочим, приличный вам светит срок, и единственная возможность как-то его уменьшить – это добровольная помощь следствию. Это до вас доходит?
– Да чего вы обнаружите? – саркастически скривился Косматый. – Небось думаете, что вас там миллионы дожидаются? Бриллианты с изумрудами? Сто кусков там – и ни хрена больше ничего нет.
– В доме спрятаны деньги? – живо спросил Боголепов. – Сто тысяч? Чего – рублей, долларов?
– Как же, долларов! Раскатали
– Значит, все-таки деньги, – хмыкнул Гуров и зачем-то полез во внутренний карман.
– А вас, начальник, будто деньги не интересуют? – с вызовом спросил Косматый, и губы его обиженно скривились.
– Очень даже интересуют, – возразил Гуров, доставая из кармана полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежал маленький обрывок бумаги. – Особенно те, про которые ты говоришь. Они случайно не в такой упаковке находились?
– А я помню? – спросил Косматый, мельком взглядывая на пакет. – Может, и в такой. Я упаковкой не интересовался. Если надо, сами посмотрите. Только там одни обрывки – вот вроде этого. Все же размокло. Правильно говорите – дождь в тот день шел. Я от этого дождя озверел…
– А чего так? – спросил Гуров. – Вы же не пешком туда пришли. На машине приехали. И колеса у вас, можно сказать, с форсажем были.
– Ну, были, – неохотно признался Косматый. – Что, нашли уже тачку? Только мне от этих колес радости мало было. Меня Шериф за полкилометра высадил. Я там на горку зашел и потом еще битый час под дождем парился. В грязи по уши! Проклял все на свете…
– Постойте, давайте-ка по порядку, гражданин Ребров! – остановил его Боголепов. – Восстановим картину с самого начала.
– А чего ее восстанавливать? Дело простое. Тут как-то из Москвы Шериф приехал. То есть Вельский Александр Леонидович. Мы все в одной роте служили – я, Стаканов и Вельский. Потом кто куда, конечно. Мы с Мельницей – так Стаканова звали – земляки, вот в Пожарск и вернулись. Он водила классный был, ну и стал опять баранку крутить. Сначала к этим пристроился, к экстремалам. Ездил с ними везде. Только они его турнули…
– За грязные делишки – не забудь напомнить, – подсказал Гуров.
– Этого я не знаю, – хмуро ответил Косматый. – Он со мной не делился. Я, честно говоря, как на гражданку вернулся, забухал сильно. С работой не получилось… Короче, у меня своя жизнь, у Мельницы своя. Ну, конечно, встречались мы с ним время от времени, бухали вместе – кореша все-таки. Намекал он мне по пьяни, что вместе с Шерифом дела делает, но сильно не распространялся. А мне до фонаря. Я же не мент, правильно? И потом, чего по пьянке не сболтнешь? Правда, Шериф приезжал сюда время от времени, но он со мной после армии не сильно корешился, как-то больше в стороне держался. Он вообще насчет бухалова не очень, поэтому чего нам с ним делить?
– Врешь ты, Ребров! – перебил его Маштаков. – Если ты ничего не знал да в стороне держался, как же ты шестого июля на убийство решился? Не вяжется что-то!
Косматый с тоской посмотрел на него и глухо сказал:
– Не убивал я! На стреме постоять согласился, потому что бабки обещали мне большие. А я, сами видите, на мели. Куда мне деваться?
– Ладно, будем считать, что деваться некуда, – вмешался Гуров. – Давай дальше. Когда тебе предложили принять участие в преступлении?
– Да вот за неделю примерно. Говорю, вдруг Шериф приехал. Я-то не знал – он сразу к Мельнице пошел, и они там все перетерли, а потом про меня вспомнили. Видно, никого у них больше не нашлось, кому они это дело доверить могли.