Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло
Шрифт:
– Впрочем, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо! – воскликнула суеверная еще со школы Гурская.
Кстати, они и расстались из-за Любкиного суеверия. В восьмом классе платонические отношения стали переходить в чувственные, тактильные. Вадим касался ее руки под партой, особенно на какой-нибудь ненавистной геометрии, – это успокаивало. Прижимался будто невзначай в троллейбусе, завязывал кончики прядей в дьявольские узелки, чтобы потом самому старательно распутывать, задевая шею и плечи. Плавно, неумолимо они приближались к взрослому миру, карту которого изучили в этих местах уже достаточно хорошо. Все изменил случай. Точнее,
Все прошло благополучно. Американцы, которых Ларчиков считал людьми практичными, рациональными, оказались на деле натуральными лохами из якутской глубинки. Наскоро проверив билеты, они вынули из сейфа пачку долларов, расплатились с Вадимом и, похлопав его по плечу, дали пятьдесят рублей на чай. За курьерские, видимо, услуги. Сжимая в правой, вспотевшей от волнения руке «дипломат» с пятьюдесятью тысячами баксов, а в левой – купюру достоинством в пятьдесят рублей, Ларчиков покачался из стороны в сторону, изображая весы. И исчез, как фотовспышка, под дружный хохот веселых америкосов.
Но, собственно, янки и не пострадали. Как справедливо заметила Люба, когда они уже сидели в тихом уголке ленкомовского «Трама», где мерцали свечи на столиках, на растянутом экране валял дурака Чаплин, а в отдалении, возле бара, играло механическое пианино, американцы-то в свой Рио-де-Жанейро улетят. Непременно улетят, ведь билеты не фальшивые. Но вот «Пантера-тур» – вынь да положь пятьдесят тысяч долларов!..
– Так ты хочешь все деньги стырить? – удивился Ларчиков.
– Тихо, тихо! – зашикала на него Гурская. – Понимаешь, Вадим, у меня принцип такой: если воровать, то по-крупному, если трахаться, то с королем.
– Значит, мне, как всегда, ничего не светит?
– Будет видно к концу вечера, – ответила с таинственной улыбкой Люба.
Затем они стали обсуждать, как замести следы. И вот тут-то Ларчиков впервые оценил кутузовский склад ума Гурской. Она не только не запалилась в конторе с рекомендацией будущего афериста (то есть его, Ларчикова), но и заранее оформила Вадиму двухнедельную путевку в Анталию. Но самое главное – навела на «Пантера-тур» налоговиков.
– Думаю, у Ариэля завтра будет такая головная боль, что он долго не хватится пропавших бланков. Попомнит он мне эти бараньи ребрышки! – заключила Гурская довольно зло.
…Под действием виски Вадиму показалось, что Чаплин сошел с экрана и переместился за механическое пианино. Играли мелодию из «Огней большого города». Играли скверно. Пора было уходить, и Ларчиков, коснувшись руки бывшей одноклассницы, сказал то, что в таких случаях обычно и говорят:
– Может, поедем ко мне?
Люба руки не отняла, но попыталась отшутиться:
– У твоей бабки нет горячей воды. Вот купишь квартиру в Москве…
– Я после Анталии сразу уеду в Краснодар, – оборвал ее Вадим. – Ты не в курсе – у нас дом сгорел. Папаша пьяный покурил в постели.
Гурская наморщила лобик.
– Ну хорошо, я тебе по-другому объясню. – Она зажгла зубочистку от оплывающей свечи. – Секс без любви не приносит мне удовольствия. Более того, он вреден. Да! Не веришь? Есть даже такая теория, мне один биохимик рассказал. У влюбленного человека в мозгу выделяются особые гормоны, под их воздействием он испытывает перманентное чувство полета. В постели, во время оргазма, вдобавок к этим гормонам в кровь влюбленного попадает еще какая-то ерунда… Не помню, как называется. И наступает высшая стадия наслаждения, сопровождаемая сильнейшей оздоровительной инъекцией! А секс без любви, напротив, опустошает. Вот такая взаимосвязь.
– Бред, цинизм и очередное суеверие, – пробормотал Ларчиков и тут же подколол: – Впрочем, теперь твое прозвище Любка-Кремень имеет хоть какое-то идеологическое обоснование.
– Прозвище у меня с восьмого класса, если ты помнишь, а с биохимиком я совсем недавно познакомилась, – не поняла шутки Гурская и, пододвинув к себе «дипломат», добавила: – Деньги разделим в машине. Тебе двадцать тысяч, мне тридцать. Я все-таки мозг операции.
– Спорить не буду. Хотя, если что, сидеть мне, ты же понимаешь. Впрочем, надеюсь, ни в Анталии, ни в Краснодаре меня искать не станут.
– Я обещаю: тебя нигде и никто не будет искать!
…И снова как в воду глядела. Ариэль Михайлович, еле откупившись от налоговиков, в милицию по поводу аферы с билетами обращаться не стал. По-тихому расплатившись с долгами, он ликвидировал «Пантера-тур» и занялся своими ненаглядными зверюшками. Гурская сообщила об этом Вадиму, осторожно позвонившему из Турции, с ехидным юмором: мол, от африканских партнеров как раз поступила выгодная партия краснозадых макак.
Глава 3
Закрыв по просьбе Даши дверь в спальню, где она, как дитя малое, нянчилась со своей фавориткой, Вадим пошел встречать израильского гостя.
Взъерошенный человек в черном, до пят, пальто, похожем на поповскую рясу, радостно улыбнулся и хохотнул:
– Морозно тут у вас! Не ожидал!
Вкатился в холл снежным комом, протянул Ларчикову кожаный баул и решительно двинулся в ванную. Вадим, слегка оторопев, кинул ему в спину:
– Тапочки не желаете?
Он был сегодня дежурным по квартире, с утра отдраил пол и теперь с досадой смотрел на дорожку следов заморского варяга. Вдруг из ванной раздался колоритный баритон «попа», а затем, к еще большему изумлению Ларчикова, дрелью засвирестел душ. Гость вел себя довольно бесцеремонно. Наконец он появился на пороге кухни, держа свое пальто бережно, будто скрипку.
– Куда можно определить? Оно мокрое.
– В коридоре есть вешалка. Я Вадим, а вас как, простите?
– Лев Фрусман. Ты извини, Вадик, я сейчас повешу пальто и все объясню. Я, кстати, думал, что ты Дима.
Через минуту Фрусман вернулся.
– Четыре часа терпел в самолете, – начал он рассказывать с неким азартом. – Там какие-то гады все унитазы забили газетами. А в Шереметьеве, в этом отстойнике, зашел – там вообще кошмар! Плавает все по полу. Мама дорогая! Так что извини, попользовался. И я там вытерся розовым полотенцем, ничего? Оно показалось мне ничейным.