Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Шрифт:
Я вылез на бордюр, подхватил мокрую одежду, ругая в уме Валери, из-за нелепой шутки которой потеряю еще несколько часов на просушку, и пошел к веранде, чувствуя, как мой затылок немеет от напряжения. Наверное, у меня случилось бы что-то нехорошее с головой, если бы я не обернулся перед тем, как свернуть за угол дома. Рамазанов все еще держал Валери на руках, хотя она и делала попытки освободиться от его хватки.
Ну и черт с вами, думал я, делайте что хотите, меня это совершенно не волнует. Почти уверенный в истинности того, в чем только что убеждал себя, я развесил мокрые шмотки на стальной проволоке, протянутой во дворе, и, чтобы не шататься по дому в одних
— Оникс! Ответь Пянджу!
Охранник отстегнул радиостанцию, поднес ее к уху и, не вынимая сигареты изо рта, лениво сказал:
— Слушаю тебя, Пяндж.
— Оникс, дай адвоката. Ситуация меняется.
— Хоп, минутку!
Он неторопливо поднялся, незажженную сигарету спрятал в карман, автомат закинул за спину и вразвалку пошел к бассейну. Через минуту в дом зашел Рамазанов. Одной рукой он держал радиостанцию и что-то говорил в передатчик, другой энергично вытирал голову.
— Господин Вацура! — позвал он меня. — Ровно через пять минут у нас завтрак. Прошу не опаздывать.
Перед дверью он остановился:
— Ах да! Вам нечего надеть… Я распоряжусь, вам подыщут одежду.
Картавый с безобразным выражением на побитом лице, будто выполнял невыносимую работу, подошел ко мне и молча кинул на лавку сложенный вчетверо новый камуфлированный костюм. Из-за угла на цыпочках выбежала Валери — в одном купальнике, мокрая, с посиневшими губами.
— Кажется, слишком много для первого раза.
— Что ж это твой адвокат не согрел тебя своим жарким телом?
Валери не ответила на вопрос, молча глядя на то, как я одеваюсь.
— Тебе идет форма, — сказала она.
— Было бы странно, если бы не шла. Я носил ее шесть лет подряд.
— Еще будешь носить.
— Нет, спасибо, мне и в джинсах неплохо. А ты примерила жилеточку?
— Сейчас с тобой будет говорить Рамазанов, — перешла на другую тему Валери. — Ты подумай хорошенько над его предложением, прежде чем отказываться.
— Над каким еще предложением?
— Наберись терпения.
Завтрак был накрыт в центральной комнате с диваном и креслами, где вчера вечером я учил картавого вежливости. Рамазанов, что было довольно необычно для этой обстановки, был одет в темно-серый костюм-тройку. Слева от него сидел хмурый, все еще подпухший картавый. При моем появлении он не поднял головы, лишь стал нервно тарабанить пальцами по столу. Валери села напротив них, и мне оставалось только место справа от адвоката. Стол был накрыт, не в пример внешнему виду Рамазанова, довольно скромно — все та же холодная баранина, овечий соленый сыр, несколько лепешек, десяток сваренных вкрутую яиц и большое блюдо с помидорами и зеленью. Рядом, на черном сервировочном столике, расписанном под Палех, стоял кофейный сервиз, прикрытый салфеткой.
Картавый, не дожидаясь, пока я сяду, как бы подчеркивая свое презрение ко мне, потянулся за мясом и лепешками и принялся есть. Валери потирала ладони, голодными глазами рассматривая стол. Рамазанов курил трубку, с прищуром
— Вы немного опоздали, — сказал он мне.
— Надеюсь, за эту провинность я не буду лишен завтрака?
— Ни в коем случае. Просто я хотел сказать, что в первую очередь ценю в людях точность и обязательность.
— Извините, что я не потрудился понравиться вам, — ответил я с легкой улыбкой, придвигаясь к столу.
Рамазанов вынул трубку изо рта и положил ее на чистую тарелку рядом с собой, словно намеревался расправиться с ней при помощи ножа и вилки. Дымок, вьющийся над ней, был слегка сладковат, с легким запахом меда. Картавый, набив рот лепешкой и бараниной, пытался впихнуть туда еще и помидор. Я, не притрагиваясь к еде, как бы подчеркивая, что пришел сюда не за этим, сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на картавого. Несколько минут адвокат сидел неподвижно, устремив взгляд в окно. Если бы не омерзительный чавкающий рот картавого, я мог бы находиться за этим столом гораздо больше времени.
— Если я правильно вас понял, — начал я, повернувшись вполоборота к адвокату, — вы предлагаете мне сделку. Я указываю вам на карте место, где Бенкеч спрятал баулы, а вы обеспечиваете мне безопасное возвращение домой.
Рамазанов неторопливо снял салфетку, прикрывающую чашки и кофейник, налил себе глоток кофе, кинул в чашечку кусок сахара, беззвучно помешал ложкой, поднес чашечку к губам.
— Где гарантия того, что вы не обманете нас? — спросил он, не поворачивая головы.
— Я очень хочу, чтобы вы оставили меня в покое, а потому изо всех сил постараюсь не ошибиться.
Он вынул из нагрудного кармана сложенный в несколько раз плотный лист бумаги и, развернув, положил передо мной. Это была карта северных провинций Афганистана, карта, несомненно, иностранного производства, потому что географические названия на ней были написаны латинским шрифтом: «KUNDUZ», «HAYRATON», «NARDARA», масштаба один к миллиону, достаточно подробная, и я сразу нашел в крайнем правом углу карты извивающиеся кольца горизонталей, похожих на деформированные мишени, обозначающих те самые хребты, почти симметричные, как горбы верблюда, между которых, символически обозначенное зубчатой расческой, протянулось глубокое ущелье с голубой ниточкой-ручьем посредине. Но мой взгляд ни на мгновение не задержался на этом ущелье, заскользил по карте дальше, нарочно долго блуждал в окрестностях Кундуза, вернулся к приграничному Хайратону и плавно перешел на лицо адвоката, внимательно следившего за мной.
— Да, — ответил я, отодвигая карту от себя. — Здесь есть это место.
— Где-то здесь, так? — Он обвел кружочком кишлак Нардара. — Вы могли бы показать точнее?
— Мог бы. Но для начала я хотел бы получить от вас миллион рублей, необходимый мне для возвращения долга и на авиабилет до Москвы, ключи от машины, под завязку заправленной бензином, и тысячу баксов за доставленные мне моральные издержки. Когда я благополучно доберусь до Душанбе, то сразу же отправлю вам эту карту с моими обозначениями и пояснениями ценным письмом.
— Тыщу баксов? — вдруг ни с того ни с сего вставил картавый. — А морда не треснет?
— Не т’геснет, — успокоил я его.
— Хорошо, — неожиданно согласился Рамазанов. — Я принимаю ваши условия. Но прежде чем мы расстанемся, хочу сделать вам еще более выгодное предложение.
— Ну-ка, очень интересно, — сказал я, старательно наполняя свою тарелку тем, что еще не успел съесть картавый. Валери незаметно наступила мне на кончик ноги. Я поднял на нее удивленный взгляд: — Ты что-то хочешь мне сказать, ягодка?