Афганская война глазами военного хирурга
Шрифт:
Генерал рассмотрел принесённый специально для него пакет, посетовал вместе с медиками, что в СССР таких пока не выпускают.
Встречей с этим человеком медики остались довольны. Он выгодно отличался от многочисленных гостей и проверяющих, которые появлялись почти еженедельно. Особенно обрадовались, когда практически всё из своего заявленного списка получили буквально через неделю. Это был человек дела. И вот теперь он, как оказалось, стал командовать всей 40-й армией.
Лечащий врач Изюров Виктор Семёнович докладывал коротко и толково о каждом раненом,
Командующий слушал, не прерывая. Потом осторожно пожал забинтованную руку и перешёл к кровати Петра Копейкина. Его заинтересовал данный случай, он попытался сам «достучаться» до погружённого в себя капитана, но тот так и не ответил на вопросы генерала.
Юрий Пшенко оказался верен себе — он пожаловался командующему, что «утку» приносят не по первому требованию. Начальник госпиталя посмотрел «страшными глазами» на начальника отделения, тот — на лечащего врача. Ясно дело — позже будет «разбор полётов».
Но генерал неожиданно улыбнулся и сказал: «Так «дуй» в постель — вот и будет выход!»
Юрка почти радостно воскликнул: «Я так и делаю!»
Все рассмеялись. Напряжённость исчезла. Генерал перешёл к постели капитана Красько. Выслушав сообщение лечащего врача, он вдруг крикнул:
— Начальника медицинской службы сюда.
Из коридора протиснулась фигура высокого седого полковника.
— Вы что, решили всех врачей извести? Слушаю, что один врач получил ранение в рейде, второй, третий. А этот, — он показал на Невского, — тоже врач?
— Так точно! Врач-хирург, получил ранение в рейде. Это Медрота Кандагара. — торопливо проговорил начальник отделения.
— Вот видите! Четыре врача, причём трое хирурги. Практически в один месяц получили ранения. У вас что, нет «кадрового голода»?! Почему плохо продумали защиту медиков в рейде?! Почему они у вас ездят на незащищённых машинах, которые пробивает любая очередь из автомата. Для них ведь специально поступают бронированные гусеничные транспортёры. Короче говоря, товарищ полковник не далее, как завтра положите мне на стол соображения по поводу продуктивной защиты своих медиков во время медицинского обеспечения боевых рейдов.
Генерал говорил, не повышая голоса, но «градус» его требовательности повышался с каждым произносимым словом.
— Есть! — Коротко ответил седой полковник-медик.
Генерал пожал руку Николаю Красько, потом, припомнив что-то, резко повернулся к офицерам в афганской форме.
— В этой палате у нас есть офицеры для награждений? — Увидев утвердительный кивок, командующий шагнул в сторону, добавил при этом. — Я уступаю вам, Валоят Хабиби. Прошу вас, генерал-майор.
Трое афганцев, один из которых был в гражданской одежде, вышли из общей группы. Один из них зачитал бумагу, согласно которой капитан медицинской службы Николай Красько «за проявленное мужество и героизм, за образцовое выполнение интернационального долга награждается Орденом Звезды». Тут же награда и документ к ней были переданы офицеру афганским генерал-майором. Все присутствующие активно похлопали.
Старший
Это была приятная неожиданность. Лихорадочно пытался сообразить, за какой это рейд он был представлен. Скорей всего, за сентябрь прошлого года.
Между тем, командующий 40-й армией снова вышел вперёд. Он пожелал всем скорейшего выздоровления, а в заключение предложил высказывать просьбы. Сначала все молчали. Потом от окна поднялась забинтованная рука. Советский генерал живо подошёл к офицеру.
Старший лейтенант Сомиков сообщил, что вылечить его смогут только в ожоговом центре в Ленинграде, но самолёт в этот город всё задерживается. Он просил помощи.
Командующий ответил почти мгновенно:
— Завтра борт будет! Ответственный — начальник медицинской службы армии. Об исполнении доложить! Начальнику госпиталя — подготовить офицера к эвакуации! Это всё.
Генерал-лейтенант стремительно вышел из палаты, за ним вышли все посетители.
Вскоре в палату буквально на цыпочках вошла медсестра Наташа Ленкина, невысокая, худенькая, зеленоглазая девушка. Капитан Красько Николай постоянно подшучивал над ней, якобы, по забывчивости, называя её Леной Наташкиной. Девушка каждый раз весело смеялась и поправляла офицера. Похоже, им обоим эта игра нравилась.
Сейчас сестричка попросила посмотреть афганский орден. Николай с гордостью подал награду. Потом орден пошёл по всем рукам. Не остался в стороне и Сергей Сомиков, с трудом удерживая забинтованными руками орден «Звезды».
Орден разительно напоминал наш советский орден «Славы». Он тоже был трёх степеней, Николаю, кажется, был вручён второй степени — в центре серебряной звезды была крупная золотая «блямба» с выбитым сложным рисунком и арабской вязью, а ленточка орденской колодки была трёхцветной: синяя, красная, чёрная полоска. Красивая награда!
Также все по очереди посмотрели скромную медальку Невского: автомат Калашникова, звёздочка, колосья пшеницы по окружности, а в центре круга — сжатый кулак.
— Ну, что, Ленка Наташкина, наливай нам по сто грамм! Награды положено обмывать! — Подмигивая Невскому, проговорил Красько, широко улыбаясь.
— Во-первых, я — Наташа Ленкина! — Сестричка рассмеялась. — Во-вторых, раненым и больным пить не положено. Вот, вернётесь домой, там и обмывайте, сколько вам влезет. А, в-третьих, сейчас приедут артисты поздравлять вас с праздником. Так что не спите, готовьтесь встречать гостей.
Действительно, минут через тридцать после ухода командующего и его свиты, появилась новая большая группа. Это была концертная бригада из Союза. Певцы и певицы были, как широко-, так и малоизвестные. Но их всех слушали с одинаковым интересом и радостью.