Афганские каскадеры
Шрифт:
– Детали? – На лицо отставника набежало облачко. – Детали, говорите? – Он показал рукой на усыпанный обломками аппаратуры пол зала. – Видите вот это? А теперь представьте себе склон горы, усеянный обломками летательного аппарата! При том, дополню для полноты картинки, что двигатели и прочие тяжелые фрагменты планера оказались внизу, в реке! Можете себе представить это зрелище?
– С трудом…
– Вы ведь творческий человек?
– Эмм… В некотором смысле.
– Включите воображение.
– Мне недостает информации, чтобы представить себе всю эту картинку целиком… Кроме того, я не понимаю…
– Что именно не понятно вам?
– Почему была предпринята столь масштабная операция? Каковы причины?
– Шла спасательная операция. Надо было забрать с места крушения некоторые, гм… детали разбившегося аппарата.
– Почти две недели в том районе шли ожесточенные бои. А если брать провинцию Кандагар, ее северо-восточную часть, то они продолжались затем и всю осень. Что послужило этому причиной, как вы думаете?
– Если говорить о конкретном случае, о падении самолета, то поисково-спасательная операция продлилась от трех до четырех суток.
– А что именно случилось между двенадцатым и шестнадцатым числами?
– Вы что, не слушаете меня? Я уже сказал.
– Уточните еще раз, пожалуйста. Я ведь не специалист в этой сфере.
– В район падения нашего… летательного аппарата стали стягиваться моджахеды… Надо также учитывать, что это ЧП произошло совсем недалеко от их баз и укрепрайонов.
– В Афганистане за все годы той войны потеряно более двух десятков «Грачей»…
– Тридцать три, если быть точным.
– Вот видите! Ни из-за одного другого разбившегося штурмовика, или истребителя, или вертолета, или даже транспортного самолета не было столько… – Анна замялась, подбирая нужное определение. – Столько головной боли, – закончила она.
– Поисково-спасательные мероприятия проводятся даже в тех случаях, когда нет уверенности, что летчик – или экипаж – сумел выжить после летного происшествия.
– Такая активность была связана с тем, что самолет упал в непосредственной близости с границей Пакистана?
– Довольно близко, да. Но на территории ДРА, сколько помнится.
– А бои в районе ущелья «черных пещер»? В десяти или пятнадцати километрах от места крушения самолета? А «Кандагарская операция «Юг-84»? Это ведь уже происходило фактически на территории Пакистана?
– Неужели? – Генерал натянуто улыбнулся. – Какое это имеет отношение к тому летному происшествию, о котором вы упомянули?
– Я полагала, что вы, Александр Николаевич, расскажете мне об этом. О том, какая связь между поисково-спасательной операцией, или что это там было, и разгоревшимися уже вскоре боями в районе «черных пещер». Их еще называют «змеиными», насколько я в курсе.
– Не вижу тесной связи.
– Этот комплекс пещер находится всего в километрах десяти или двенадцати на юго-восток от места падения самолета. Первые столкновения с моджахедами отмечены пятнадцатым… ну, или шестнадцатым августа. Отдельные отряды спецназа, переброшенные из Кандагара и Лашкаргаха при поддержке авиации, работали в том районе от пяти до семи суток. Боевые столкновения разной интенсивности в данном районе… довольно малолюдном, кстати… продолжались вплоть до двадцать пятого августа. Были отмечены также стычки с переброшенными в тот район из Черата и Зхоба бойцами пакистанского спецназа SSG. Это то, что мне удалось выяснить по найденным в ЦАМО документам Сороковой армии…
Анна вновь поймала на себе колючий взгляд.
– Что вы от меня-то хотите? – хмуро спросил отставной военный. – Задайте конкретный вопрос!
– На борту разбившегося аппарата… какой бы марки он ни был… имелось тактическое ядерное оружие?
– Что??
– Говоря иначе – «спецбоеприпас»?
– Вы, журналисты, горазды на выдумки!..
– Это не я придумала. Я всего лишь упомянула одну из версий трактовки давнего летного происшествия, приведенную в книге военного историка. Человека, служившего, кстати, в ведомстве, охранявшем «ядерные секреты».
– Ну, так встретьтесь с ним! И задайте ему свои вопросы.
– Уже встречалась. Смольников критически относится к данной версии, хотя и приводит ее в одной из своих книг. Он что-то недоговаривает… – Она скупо улыбнулась. – Как и вы, Александр Николаевич.
Генерал, повернувшись к другому проходу, кивнул в сторону все еще висевшей там таблички:
«Стой! Проверь секретные документы!»
– Вам знакомо слово «подписка»?
– Ммм… Ну, я, в общем, понимаю…
– Вы, молодежь, ничего не понимаете! – сердито сказал отставник. – Вам кажется, что все так легко и просто… Наивные вы люди!
– Но ведь мы живем в другое время! Той страны… ее уже нет.
– Вот именно! – сурово сказал генерал. – Моей страны нет уже двадцать с лишним лет! А вы… и такие, как вы… все лезете, все копаетесь!..
– Александр Николаевич…
– Разграбили, понимаешь, все материальное, разломали, растащили по углам и заначкам!.. – сердито продолжил тот. – И все мало им, мало! Да когда ж вы успокоитесь?! Когда настанет этому предел?!
– Послушайте…
– Вижу, уже и за историю государства, в котором вы толком не жили и о котором имеете смутное представление, принялись!.. Ищете жареные факты? Хотите выставить нас, старшее поколение, агрессорами, оккупантами, кровожадными и неумными людьми, готовыми, чуть что, разжечь мировой пожар?!
– Александр Николаевич, вы меня неправильно поняли…
– Это был лучший в мире центр для подготовки военных летчиков и авиаспециалистов, – процедил генерал. – Видите, во что он превратился? Бандерлоги… – Отставной военный сердито махнул рукой. – Это я не вам, девушка… Не принимайте на свой счет.