Афинский синдром
Шрифт:
А вот там-то и произошло то чудо, о котором я буду вспоминать всю мою оставшуюся жизнь. В туалетной комнате Энн неожиданно приблизила свои губы к моему уху, и прошептала, - Ваше Высочество, не беспокойтесь, вы скоро будете дома. Ваш муж жив и ждет вас. У меня есть письма от вашего батюшки, брата и мужа. Только прошу, будьте осторожны, если кто-нибудь узнает об этих письмах, ваша жизнь, и жизнь ваших крошек окажется в опасности.
– С этими словами Энн приподняла верхнюю юбку, и достала из кармашка, пришитого к нижней юбке пухлый пакет.
Я схватила пакет. Он был опечатан печатью с двуглавым орлом. В пакете находилось три конверта, на которых я увидела свое имя, написанное хорошо знакомыми мне почерками отца, брата и мужа. Энн подошла к двери туалетной комнаты, жестом показав мне, что она будет стоять
Потом она еще раз протерла мое лицо мокрым полотенцем, и накапала мне успокоительных капель. Припудрив у зеркала нос, покрасневший от слез, я вышла из туалетной комнаты. Миссис Вильсон, гулявшая по галерее, неподалеку от туалетной комнаты, посмотрела на мое зареванное лицо, и, как мне показалось, желчно ухмыльнулась.
– Ну, ладно, миссис, посмотрим, кто будет смеяться последним.
Вечером Энн зашла в мою комнату, чтобы забрать детей для купания. В туалетной комнате уже стояла ванна, с подогретой водой. Во время купания детей Энн шепнула мне, что наши друзья просят, чтобы я уговорила своих охранников разрешить мне совершить прогулку на морской яхте, принадлежавшей моему мужу. Энн посоветовала мне немного покапризничать, снова поплакать, притворно, естественно, и уговорить приставленного ко мне майора Смита, чтобы он дал добро на морскую прогулку. Яхта пройдет по заливу Ферт-оф-Форт, и отправится к рыбацкому поселку Сент-Эндрюс, где расположены живописные пляжи, и открываются красивые виды на скалы и луга Шотландии.
Выкупав детей, Энн помогла мне отнести их в детскую. Малютку Викторию-Мелиту, у которой резались зубы, и которая по ночам часто просыпалась и плакала, я взяла с собой в спальню.
21 (9) июня 1877 года. Утро. Там же. Герцогиня Эдинбургская Мария Александровна.
Я не спала всю ночь. И не потому, что дочка дважды просыпалась, и мы с няней, которая прибегала в спальню на ее плач, с трудом успокаивали ее. Я все время думала о письмах, которые передала мне Энн. Порой у меня появлялась мысль о том, что это возможно очередная пакость моей свекрови, и что меня провоцируют на побег, чтобы таким способом избавится от меня. Но я прекрасно помнила подчерк отца, брата и мужа. Письма, несомненно, были написаны ими.
Я не представляла, как наши друзья сумеют вызволить меня с моими крошками с яхты. Ведь на ней есть хорошо вооруженная команда, которая, конечно, окажет любому, кто попытается нас выручить, отчаянное сопротивление. В этом случае могли пострадать дети. Эту возможность наши друзья должны были предусмотреть. Но, судя по уверенному тону писем ПапА, он считал, что все будет в порядке, и наши друзья отлично справятся со своим делом.
Утром я вышла из спальни с красными от недосыпа глазами, и отвратительным настроением. Миссис Вильсон, увидев мою физиономию, озабоченно посмотрела на меня, и воздержалась от обычных для нее нравоучений. А после завтрака в парке ко мне подошел майор Смит, и поинтересовался моим самочувствием. Я ответила ему, что, дескать, тревожные думы о судьбе мужа и капризы детей довели меня до нервного истощения. Поэтому я хотела бы немного отвлечься, и совершить небольшую прогулку на яхте мужа. В свое время, мы, будучи в Эдинбурге, не раз ходили на ней под парусами вдоль живописных берегов Шотландии. Возможно, что день, проведенный на корабле, свежий морской воздух и общение с сослуживцами моего любимого мужа, помогут мне успокоить нервы.
Майор Смит подозрительно посмотрел на меня, потом попросил время на обдумывание моего предложения, и ушел. Через четверть часа я увидела его отъезжающим на двуколке в сторону Эдинбурга.
Не знаю, кому он докладывал, и с кем он обсуждал вопрос о моей прогулке. Но результатом его визита в Эдинбург стало разрешение мне совершить однодневный морской вояж вдоль шотландского побережья. При этом майор Смит добавил, что от разных «случайностей» - при этом он выразительно посмотрел на меня, - нашу яхту будет охранять бриг береговой охраны.
– В случае опасности он окажет вам помощь, - сказал майор, - море, знаете ли, такая ненадежная стихия, от которой можно ожидать все, что угодно.
– Смит добавил, что наше путешествие состоится завтра утром.
Известие о бриге, который должен был нас сопровождать, в очередной раз испортило мое настроение. Но Энн, с которой я умывала перепачканных детей после их прогулки по парку, шепнула мне, что все будет хорошо. Узнав, что наше морское путешествие на яхте назначено на завтра, она стала вдруг серьезной, и заспешила побыстрее закончить все дела.
Через час я увидела ее шагающей по дороге в сторону Эдинбурга. Неожиданно у меня защемило сердце. Я почувствовала, что план по нашему освобождению начал действовать, и в нем мне и моим крошкам отведено место в зрительном зале.
22 (10) июня 1877 года. Утро. Залив Ферт-оф-Форт.
По блистающей глади залива бесшумно скользит королевская яхта «Альберта». Погода сегодня на диво, как хороша: светит солнце, кричат чайки, умеренный ветер веет морской свежестью. Яхта легко и плавно идет под парусами. Пары в котлах не разводят, чтобы дым из трубы не мешал пассажирам наслаждаться соленым воздухом, дующим с моря. Милях в двух от яхты, тоже под парусами идет винтовой бриг таможенной службы «Скаут». Впрочем, сегодня он не выслеживает кэчи и люггеры контрабандистов. Капитану брига поручено наблюдать за королевской яхтой и, в случае попыток захвата ее каким-либо судном, пусть даже простой лодкой, не задумываясь пустить в ход четыре небольших пушки, стоящие на верхней палубе. Но никто не нарушает давно заведенный порядок пытаясь помешать отдыху августейших особ. Пара кораблей, белея парусами, уходит все дальше и дальше в море.
Все благостно и безмятежно, в такую прекрасную погоду, конечно же, не может случиться ничего плохого. В носовой части яхты стоят две женщины, госпожа и служанка. Служанка, одетая в яркую красную юбку и ослепительно-белую блузу. Она держит на руках полуторагодовалую девочку, Марию. Самая младшая, восьмимесячная Виктория Мелита, на руках у любящей матери. Альфред-младший, которому еще не исполнилось и трех лет, одной рукой держится за юбки матери, другой - за руку служанки. За непоседливым мальчуганом надо следить в оба. Не дай Бог, если он неожиданно побежит к планширю, чтобы полюбоваться на бегущую волну. Так и до беды недалеко. Великая княжна Мария Александровна, привыкшая в России на ногах выстаивать многочасовые церковные службы и, не менее многочасовые, светские и придворные приемы, удивляется изнеженности англичан, которые даже в соборе предпочитают сидеть на скамьях, ворча на жесткость и неудобство. Британский собор более похож на театр чем на Храм Божий. Эти господа даже просто на ногах не могут постоять перед Богом, что уж говорить обо всем остальном. Внезапно служанка Энн, как бы невзначай касается локтем руки своей госпожи, - Ваше Королевское Высочество, кажется, начинается…
Тогда же и там же. Герцогиня Эдинбургская Мария Александровна.
Не зная, что должно произойти, я невольно напряглась. Я знала, что меня сейчас будут спасать из неволи, но было непонятно, откуда придет мне помощь, и каким образом это произойдет.
Берег Шотландии уже задернулся туманной дымкой, а море вокруг яхты было пустынно. Лишь паруса сопровождавшего нас брига белели на расстоянии трех-четырех верст.
Передо мной мелькали отвратительные рожи команды. Перед самым отплытием команду яхты заменили. Капитан Эндрюс, преданный лично мне, со своими матросами остались на берегу, а на борт «Альберты» поднялись моряки, собранные со стоявших в Эдинбурге кораблей королевского военно-морского флота.