Афины и Аттика. Древняя история и культура
Шрифт:
Можно предположить, что подобная верность традиции сохранилась и в элевсинской мифологии, которая была неизменной в течение тысячелетий и подверглась пересмотру и путаным дополнениям лишь на закате греческой цивилизации, происшедшем вместе с упадком Римской Империи.
Сюжет мифа о Деметре и Персефоне был общеизвестным в греческом мире, и никто не оспаривал у Элевсина прав считать, что этот сюжет развернулся именно здесь. В основном содержание мифа нам известно из гомеровского "Гимна Деметре", содержащего целый ряд неясностей.
Кора (то есть, просто "Дева"), дочь Деметры, играла в поле с дочерями Океана и прочими богами. В это время Зевс дал Аиду согласие на похищение Коры, которую тот намеревался взять в жены, и он устроил для нее ловушку. Она наткнулась на нарциссы – цветы загробного мира. Один из них был так красив, что Кора потянулась, чтобы сорвать его. В этот момент земля разверзлась, и Аид на своей колеснице вырвался из преисподней и похитил девушку. Кора громко кричала, но ее не услышали ни Афина с Артемидой, ни многочисленные Океаниды, которые были поблизости. А услышали только Геката и Гелиос, роль которых в мифе весьма странная. Также услышала крик и Деметра, пустившись на поиски дочери в черном одеянии. Это одеяние неверно принимают знаком скорби и траура, но у богини изначально был сине-черный плащ, который она почему-то сбросила, отправляясь на поиски Коры.
В поисках дочери Деметра странствовала девять дней по земле, почему-то не догадываясь обратиться к олимпийским богам и к своему отцу Зевсу. Или же никто не захотел ей сказать, что похищение свершилось с согласия Зевса, а сам Зевс в это время был занят принятием даров. Может быть, потому что Коры больше нет, а ее место заняла Персефона, царица подземного царства. Богиня как бы разделила судьбу смертных и приобрела с новым именем другую жизнь и, возможно, другой образ. Важно также, что похищение Коры Аидом напоминает нам о подобном же похищении Бореем Орифии, бабушки Эвмолпа – современника учреждения культа Деметры и Персефоны. Девятидневный срок скорби также напоминает нам о христианской традиции.
Деметра с двумя факелами в руках девять дней обходит землю, не вкушая амвросии. Почему она ходит с факелами? Может быть, днем эти факелы гасились, а ночью вновь зажигались. Почему недостаточно одного факела? Может быть, это какой-то условный знак. Почему нужны были ночные поиски? Почему богиня вопрошает о судьбе дочери не Зевса или других богов Олимпа, а просто бродит по земле?
На десятый день богиня встречает Гекату – тоже с факелом. Та слышала крики Коры, но не видела, что произошло. Причем тут Геката? По одной из версий мифа она – дочь Деметры от Зевса. Но в данном случае – скорее, такая же чародейка, как и Деметра. Именно поэтому она сочувствует знакомой по общему делу женщине. По Диодору Геката – племянница и супруга Ээта, сына Гелиоса. Именно поэтому она вместе с Деметрой следует к своему дяде и тестю Гелиосу, в надежде, что он видел, что произошло с Корой. Тот сказал Деметре, что Зевс позволил Аиду похитил ее дочь. После этого Деметра впала в глубокую печаль и покинула Олимп. И снова принялась блуждать по земле, хотя уже знала, что это бесполезно.
Богиня (Деметра, Геката?) поражает двумя факелами героя в леопардовой шкуре (Диониса ?)
Деметра (?) получает погребальную ленту в обмен на дары
Геката почему-то покидает Деметру, и та приходит в Элевсин одна и садится у "колодца дев" (или же у колодца Анфиона), приняв образ благообразной старушки – каких нанимают в няньки и ключницы. Здесь она видит четырех дочерей царя Келея, пришедших за водой. (Надо отметить, что царская семья снабжается водой своими силами, а не силами слуг. Помимо всего прочего, это свидетельствует, что дворец царя располагался неподалеку.)
Дочери царя были одновременно внучками Элевсина (отца царя Келея), эпонима города или (точнее) тезки эпонима – его одноименного потомка. По версии Гигина, Элевсин был лишен жизни Деметрой за то, что он подглядывал за священнодействиями. Возможно, этот сюжет как-то связан с тем, что Деметра выбрала для своих дальнейших действий именно Элевсин.
Деметра на обращенные к ней вопросы (как обычно, древние спрашивали об имени и происхождении незнакомого человека) обещает рассказать о себе чистую правду. И рассказывает, что ее зовут Доя, и жила она на Крите, пока ее не похитили разбойники, чтобы продать в рабство. Ее привезли в аттический порт Форик, и там Дое удалось бежать. И вот она, блуждая, прибыла в неизвестные ей земли. Это рассказ в духе переодетого в рубище Одиссея, который также придумывал разные критские истории про пиратов.
Сочувственные к бедам пожилой женщины, дочери Келея обещают найти ей работу и отправляются во дворец. И Деметра становится нянькой Демофонта, сына царя Келея. Но зачем все это нужно богине? Жизнь у Келея никак не способствует возвращению Коры. Бытовой сюжет как будто включен в миф без какого бы то ни было изменения. Но именно из него возникает культ богинь. Деметра в отчаянии на время как бы отказывается от своей божественной сущности.
Дочери Келея еще у колодца заметили богоподобие внешности Деметры. А войдя во дворец Келея, она у входа "достала до потолка головой" (может быть, достала до притолоки) и озарила порог сияньем. И это говорит нам, что богоподобие выражено в статности – необычно высоком росте. Как бы ни хотела Деметра скрыть свою сущность, у нее это не получается.
Царица Метанира с младенцем на руках, увидев этот свет, испытала испуг и уступила свое кресло в центре зала Деметре. Но та осталась стоять, потупив взор. Тогда старая служанка Ямба предложила ей стул, покрытый серебристой овечьей шкурой. Деметра молча села, прикрывая лицо покрывалом. Но Ямбе шутками удалось ее развеселить (отсюда "ямб" – стихотворный размер для "несерьезной" поэзии). И тем самым вписала себя в последующие таинства Деметры как милый богине персонаж. Позднее, при проведении Фесмофорий в честь Деметры было принято обмениваться шутками.
Царица предложила Деметре вино, но та попросила воды с яичной мукой и мятой (кикеон). Впоследствии этот напиток стал применяться в обрядах. Радушная царица готовит кикеон богине, и та обещает, что воспитает ее сына, уберегая от чар и вредоносных зелий, используя свои знания противоядий и средства против чар. То есть, она прямо заявляет о своих способностях знахарки и чародейки. Тут же Деметра получает в руки младенца Демофонта.
Воспитывая царевича, Деметра не давала ему ни питья, ни пищи, а только натирала амвросией и обдавала его своим божественным дыханием. А ночью помещала его в пламя очага. От этого ребенок быстро рос и стал бы бессмертным, если бы Метанира не обнаружила тайных манипуляций с ребенком и не пришла в ужас от того, что увидела. Деметра выронила Демофонта из рук (то есть, он все еще был младенцем) и заявила, что теперь уже ему не избежать смерти, но он всегда будет в почете, поскольку спал на руках у богини.
И здесь возникает неясный фрагмент: Деметра объявляет, что "всегда в эту самую пору" (то есть, в тот же период года) элевсинцы будут учинять войну против афинян. На этом текст обрывается, и поэтому на данный фрагмент предпочитают не обращать внимания. "Вовеки вечные" элевсинцы по воле Деметры должны будут воевать с Афинами! Эта часть указывает на древность гимна: он не мог было сочинен в условиях подчинения Элевсина Афинами.
После утраченного фрагмента (видимо, небольшого) следует требование Деметры к царице воздвигнуть себе храм и жертвенник на холме, при этом она обещает учредить здесь таинства, совершая которые элевсинцы буду склонять дух богини к милости. Тут Деметра называет себя, сбросив маску старости (или просто сняв с лица покрывало) и открыв свою красоту: сияющее лицо, рассыпанные по плечам золотые волосы. Пораженная увиденным и услышанным, царица не сразу подняла с земли сына, на плачь которого прибежали ее дочери. Наутро все было рассказано царю, и он, созвав на площадь народ, повелел осуществить указания Деметры.