Африка
Шрифт:
Франция забрала себе все относящееся к флоту и портам, превратила старый дворец беев [368] в губернаторскую резиденцию. Она разрушила темницы, отремонтировала форты, расширила гавань, разделила мечети — часть оставила Корану, другие же отдала Евангелию. На новых торговых улицах Франция сохранила базары, чтобы ремесла, встречаясь друг с другом, слились воедино. Мальный базар, где собирались все нищие, стал театральной площадью, сам театр стоит на огромном откосе — бывшем скате турецкого земляного вала.
368
Бей — здесь: титул суверенного правителя, теоретически вассального по отношению к турецкому султану.
Что касается другого города, то людям, которых невозможно уничтожить, оставили ровно столько места, сколько нужно для жилья. И вот он из высокой беседки древних пиратов грустно глядит на отнятое у него море…
Два города соприкасаются, живут в теснейшем соседстве, но не смешиваются; населяющие их народы питают друг к другу лишь неприязнь и недоверие. Не имея возможности нас истребить, арабы избегают и прячутся. Ненавидят они не нашу администрацию, промышленность, торговлю, но нас самих — наше соседство, обычаи, характер, наш дух. Они хотят, чтобы их не трогали, не наблюдали за ними, хотят жить сами по себе — владеть землями без кадастра [369] , путешествовать без надзора, рождаться без регистрации и умирать без формальностей.
369
Кадастр — систематический свод сведений, составляемый периодически или путем непрерывных записей наблюдений над соответствующим объектом.
Всего этого передовая цивилизация не дозволяет.
Пока они — окруженные со всех сторон, не признающие никакого прогресса, безразличные даже к собственной грядущей судьбе — пользуются всей свободой, возможной для ограбленного народа, не имеющего торговли и ремесла. Выживают они благодаря бездеятельности, но находятся почти в отчаянном состоянии.
Город, в котором они живут, подобен бурнусу — грубой бесформенной накидке. Улицы-ущелья, дома без окон, низенькие дверцы, прежалкие с виду лавчонки… Нет ни садов, ни деревьев — лишь кое-где на перекрестке уцепился в щебне чахлый побег винограда или смоковницы. Мечети скрыты от глаз, в бани ходят тайком.
Здешние ремесленники — вышивальщики, сапожники, низкого пошиба ювелиры, торговцы семенами. Изредка встречаются молочные лавки, кофейни, непритязательные булочные, более всего — цирюльни. Что до частной жизни — ее охраняют непроницаемые стены. За тяжелыми дверьми, за железными решетками на окошках скрываются две главные тайны этой страны: движимое имущество и женщины. Женщины здесь почти не выходят из дома, и лица их всегда закрыты; они открывают лицо лишь затем, чтобы перейти из рук в руки от одного араба к другому. Богато арабское жилище или бедно — оно неизменно закрыто, как несгораемый шкаф, ключ от которого всегда у хозяина».
Это описание содержится в письме Эжена Фромантена из Мустафы, датированном 10 ноября 1852 года. Оно все так же верно и живо, как в те времена, когда автор «Года в Сахеле» писал его.
Географические исследования велись с огромным размахом. Прежде всего это были топографические съемки, начало которым положили вместе с завоеванием. Господин Фай [370] сообщает подробности, интересные и красноречивые.
«Триангуляционные работы [371] , — пишет почтенный член Академии наук, — спешно проведенные в недавно занятых провинциях, и топографические съемки, выполненные нашими учеными-офицерами на пути следования экспедиционных корпусов, осуществились ценой величайших трудов и опасностей, причем были связаны с военными операциями, так что начинать приходилось с частностей, а общую работу отложить до более спокойного времени, когда страна будет занята окончательно.
370
Фай Эрве-Огюст-Этьен-Альбан (1814–1902) — французский астроном и геодезист, с 1847 года член французской Академии наук, с 1876 года президент Бюро долгот в Париже.
371
Триангуляцией называется метод определения положения опорных точек земной поверхности в целях создания карт и для проведения топографических съемок. Триангуляция заключается в измерении на местности системы треугольников, вершинами которых являются определяемые точки, находящиеся — в зависимости от разряда триангуляции — на расстоянии от 2 до 25 км друг от друга. Проведя измерения стороны (базиса) одного из треугольников и горизонтальные углы всех треугольников, вычисляют взаимное положение всех точек.
Лишь в 1851 году военное ведомство смогло подумать о том, чтобы Алжир получил такую же карту, как Франция, — составленную путем регулярных съемок и основанную на определениях положения опорных точек с высокой точностью.
Были измерены три базиса: в Блиде, Боне и Оране (1854–1867 гг.); с 1859 по 1868 год создана большая сеть из сотни треугольников с запада на восток от Марокко до Туниса. Положение основных географических пунктов: Алжира, Бона и Немура — было определено непосредственно (1874–1876 гг.). По этой сети, которая рассматривается как геодезическая основа для Алжира, проходят триангуляционные работы более низкого разряда, начатые в 1864 году и продолжающиеся до сих пор. Полная и подробная карта алжирского Телля будет закончена к 1894 году.
В марте и в апреле 1870 года французская военная экспедиция, преследуя мятежные племена в провинции Оран, достигла Фигига и некоторых других оазисов в Марокканской Сахаре. Она доставила полезные сведения о местностях, которые еще не посетил ни один европейский путешественник.
С тщательностью и рвением, стоящими выше всяких похвал, генерал Аното с 1857 по 1873 год изучал наречия и нравы Кабилии. Он издал кабильскую грамматику, сборник кабильских народных песен и, в соавторстве с советником алжирского суда господином Летурнс, прекрасную научную работу о Кабилии и ее обычаях. У кабилов вершит суд, собирает и распределяет налоги джема’а — деревенское народное собрание. Но каждый человек, каждая семья имеют право возмездия по закону «око за око, зуб за зуб». Марабуты от отца к сыну передают привилегии на замещение культовых должностей и монополию на обучение.
Долгие годы в Алжире не было никакого правления, кроме военного режима. Хорошо это или плохо? Население, еще взбудораженное недавним завоеванием, нуждалось в железной руке, и штатские чиновники, позволительно думать, неважно выглядели бы перед людьми, каждый день обагрявшими свои кинжалы кровью и чернившими ружейные стволы порохом…
Первые арабские бюро были созданы в 1832 году. В их функции входили политическое и административное управление, налоги, полиция, юстиция и надзор над поведением гумов — вспомогательных туземных отрядов. Подавляющая часть бюро строгими, но справедливыми мерами принесли большую пользу, однако иные вызвали негодование, злоупотребление всевластием.
При начальнике арабского бюро появлялся прямо-таки королевский двор. Самые большие арабские вожди шли к нему за разрешением обратиться к высшему начальству. Когда он выходил на улицу, толпы бедуинов бросались целовать край его одежды, а телохранители — шауши — разгоняли народ палками. Начальник бюро был на деле верховным главнокомандующим; всякий посмевший обратиться к кому-то другому скоро узнавал, чего он стоит. Ныне военный режим уступил место гражданскому, но не все трудности еще сгладились и, возможно, не все злоупотребления исчезли. Управление нашей алжирской колонией и теперь остается одной из самых сложных проблем. Легко и хвалить и критиковать тому, кто некомпетентен и не несет никакой ответственности. Мы же предпочитаем не предлагать никаких проектов, беспристрастно изложить факты, а суждение предоставить читателю.
«Честь первым устроить сооружение артезианских колодцев в Алжире, — пишет господин Шарль Рише, — принадлежит полковнику Дево. Первую скважину пробурили в оазисе Тамерна в июне 1856 года. В 1880 году арабы владели 434 скважинами, а французы — 59. Так познания и терпение одного человека даровали жизнь пустыне и создали оазисы там, где прежде был лишь песок. Ирригационные работы сделают эту почву плодородной! Сегодня они тем более необходимы, что в 1883 году парламент осудил систему принудительной экспроприации земель туземцев. Вследствие этого необходимо получать большую отдачу от земель, находящихся во владении колонистов.