Африканский гамбит
Шрифт:
Ярый, подскочив к одному из пулемётов, развернул его, с помощью своих воинов, на французов, и, выпустив короткую пристрелочную очередь в воздух, для предупреждения воинов Момо, открыл огонь, расстреливая в упор уже всех подряд, находившихся перед ним.
Воины Момо, естественно, не поняли его предупреждения, но после открытия огня и первых потерь, бросились в разные стороны. Пулемётный огонь стал последней каплей, и переломил ход всего сражения, белые роты побежали. Их, и так, осталось уже немного, а тут ещё, и кинжальный огонь, хаос, страшная и непредсказуемая Африка, сломили их силу воли.
Как только
Зашелестела листва на краю ямы. Жовье выхватил, чудом не утерянный во время бегства, револьвер. Сверху на него смотрела змея, но, не обычной для леса, зелёной окраски, а чёрной, как ночь. Дразня его своим раздвоенным языком, она, с минуту, смотрела на него, потом, посчитав его больше не интересным, развернулась, и, шурша чешуйчатой кожей, уползла прочь.
Собрав все силы, капитан Жовье вылез из ямы, и принялся собирать остатки пяти батальонов.
К обеду, он собрал гораздо меньше батальона. Судьба остальных солдат была неизвестна. Не нашёл он и полковника Долизи. Были потеряны все орудия и пулемёты.
Набравшись мужества, и боясь вернуться без полковника, не предприняв даже попытки его найти, мёртвым или раненым, либо отбить его из плена, если он в него попал, он, кое-как, сплотив солдат, числом около семисот человек, из которых, было около ста белых солдат и офицеров, снова повёл их в бой. Но, не пройдя и трёх километров, из кустов в них снова полетели отравленные стрелы, а потом и раздались слитные залпы из винтовок.
Хлестнула очередь из пулемёта, и Жовье побежал со своими солдатами во второй раз, и больше нигде не останавливался. Теряя, обессиливших от усталости и ран, людей, он продолжал вести остатки отряда в Браззавиль. Достигнув его, через три недели, он вышел с тремя сотнями солдат, из которых восемьдесят семь было белых. Полковника Долизи, они так и не нашли, и не знали ничего о его судьбе.
Рассказав о происшедшем, он сдался колониальным властям, готовый пойти под трибунал. Но никто не требовал от него такого шага. До Браззавиля уже дошла информация, из соседнего бельгийского Леопольдвилля, о полном разгроме, отряда майора де Брюлле, состоявшего из одних наёмников. И, пока не знали, что делать дальше, а тут ещё, и эпическое появление капитана Жовье, с остатками пятитысячного отряда, повергло всех в шок.
Находившийся здесь же, корреспондент французской газеты Le Figaro, Андре Жид, уже натёр себе мозоль, на безыменном пальце, записывая свидетельства очевидцев, иногда восклицая — «Боже, какой материал! Сенсация, это сенсация!»
Полковник Долизи, сидел, в это время, в окружении дикарей, не понимавших ни слова на французском, и с тоской думал о не выпитой бутылке «Курвуазье», так некстати оставленной у него дома. Если бы он думал о том разгроме, и сегодняшнем позоре, он сошёл бы с ума. А так, он всего лишь расстраивался, из-за не выпитой бутылки коньяка.
Его не связывали, это
Наблюдая эту картину, Мартин Долизи убедился, что пленных было уже больше, чем тех, кто их пленил. Недалеко от себя, он обнаружил разбитый пулемёт Максима. Но этот пулемёт был не его. В пустой город стащили все трофейные орудия и пулемёты. Поймав нескольких белых солдат, их заставили разобрать орудия, внимательно наблюдая за этим процессом, а потом, загрузив пленных, разобранными орудиями и пулемётами, отправились куда-то, на восток.
Поправив разорванный китель, пошёл вместе с ними и полковник Долизи, не оборачиваясь назад, а только поддерживая с десяток белых солдат, и одного капрала, попавших в руки этих… «мамбовцев».
Их вёл Ярый. Момо предпочёл остаться в Банги, искать остальных разбежавшихся во все стороны, тиральеров, и налаживать заново жизнь в городе. Отчего— то, Ярый не сомневался, что хитрый и расчётливый, Момо запросит у Мамбы этот город в своё владение. Ну, да всё равно, пусть правит, в этом, постоянно переходящем из рук в руки, городе.
Глава 21 Авантюра, как смысл жизни
Ашинов Николай Иванович, называющий себя атаманом, не дождавшись вестей от генерал-губернатора, который был его патроном, рванул на перекладных в столицу, надеясь, уже там, встретиться с Барановым. В это же время, прибыл пароходом из Одессы и груз, который он смог довезти из Африки. Помимо львёнка, выклянченного у Мамбы, там был ещё целый зверинец, включая ушастую лисицу, страуса, и смешную сову, умеющую от страха уменьшаться вдвое.
Весь этот зверинец, он собирался подарить царю, о чём послал уведомление, в управление императорским двором. Там, изрядно позабавившись предложенным, сообщили об этом Александру III.
Вдоволь насмеявшись, над экзотическими дарами, и полюбовавшись маленьким львёнком, отощавшим за время морского перехода, царь распорядился отдать всех зверей в цирк, но, поставив на довольствие от императорского дворца, дабы звери не передохли, от голода и плохого обращения.
На личный приём его не допустили. Зато, Николай Иванович получил письмо от нижегородского генерал-губернатора, с настоятельной просьбой никуда не лезть, и не пытаться самостоятельно прорваться на приём к царю.
Ашинов уяснил, и отправился шляться, по самым лучшим ресторанам, обедая там, правда, не за свой счёт, а за счёт аристократов и купцов, желавших послушать рассказы о чёрном континенте. О нём уже писали все столичные репортеры, размещая статьи на первых полосах, под кричащими заголовками.
«РУССКИЕ В АФРИКЕ!»
«АВАНТЮРА — ИЛИ ТРЕЗВЫЙ РАСЧЁТ?»
«ЧЕРНОКОЖИЙ ВОЖДЬ: ПРАВДА ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?»
Известность, тут же, принесла свои плоды. Двери светских салонов и клубов распахнулись перед ним, впустив в райские кущи непознанного. Светские дамы, наперебой, приглашали его на аристократические посиделки, где он мог дать волю своему языку без костей.