Африканское бешенство
Шрифт:
– Но больше химреактивов и синтетического белка в радиусе тысячи километров отсюда взять негде, – справедливо напоминает девушка.
Я и сам понимаю, что негде. А еще понимаю, что теперь и наше будущее, и будущее очень многих людей зависит от настроения малограмотных ублюдков, наверняка побывавших в университете. Если во время погромов кто-то из них ограничился профилактической очередью в потолок – мы спасены, а если решил еще лабораторию поджечь – все пропало…
– Ладно, вопрос остается открытым, – говорю я и
– Можно бы отправиться в джунгли и отловить ее там, – невозмутимо предлагает Джамбо.
– Не успеешь ты подняться наверх, как городские гориллы с автоматами сразу отловят тебя, – напоминаю очевидное.
– Как жаль, что мы теперь не в деревне, где живут мои родственники, – мечтательно причмокивает губами Курума. – Их там в джунглях тьма-тьмущая. Поставить несколько силков рядом с водопоем – хотя бы одна обязательно попадется…
И тут со своего стула неожиданно басит Элизабет:
– Зеленые мартышки есть в нашем зоопарке.
– Я уже думал об этом, – отмахиваюсь я. – Правильнее сказать – были там раньше. Почти уверен, что животные разбежались с первыми же выстрелами. Нет, кстати, гарантий, что их не выпустили специально или что макак не сожрали какие-нибудь хищники, четвероногие или двуногие.
– В нашей стране не едят обезьян, – с достоинством возражает Элизабет.
– Как и во всех остальных странах, когда вокруг полным-полно другой еды, – соглашаюсь с собеседницей. – Когда же еда заканчивается, одни люди могут запросто съесть других людей. А уж более примитивных приматов из зоопарка – и подавно.
– И все-таки, Артем, другого выхода у нас нет, – подхватывает Миленка. – Остаются зоопарк и университет… Но как туда добраться?
В беседу вступает доселе молчавший Эндрю. По всему заметно, что он из тех людей, которые вообще говорят мало, но мнение свое высказывают исключительно после того, как взвешивают про себя все «за» и «против».
– Готов отправиться на поверхность хоть сейчас, – спокойно предлагает канадец. – Автомат мне дадите? В свое время я служил в береговой охране, довольно неплохо стреляю…
Обмениваемся с Джамбо многозначительными взглядами, с трудом удерживаясь от улыбок. Эндрю, видимо, отзывчивый парень, и искренне хочет нам помочь, поэтому не стоит над этим смеяться. Но, сидя в глубоком и безопасном подвале, он так ничего и не понял.
– Эндрю, тебя убьют раньше, чем ты успеешь перейти на другую сторону улицы, – поясняет Курума.
– Но ведь я тоже буду вооружен!
– Вот твой автомат и отнимут. Еще до того, как ты успеешь из него выстрелить. Поверь мне на слово – все будет именно так!..
Язычки пламени колеблются в полутьме, и горящие свечи напоминают мне теперь одуванчики с золотистым искрением. В лаборатории душно. Расстегиваю ворот рубашки, утираю вспотевшую шею.
Перед глазами невольно
Ситуация выглядит почти безвыходной, и тут на помощь вновь внезапно приходит Элизабет.
– Я вообще-то почти двенадцать лет проработала в коммунальной службе, – произносит она таким тоном, словно служила в самом крутом спецназе.
– И что с того? – равнодушно уточняю я.
– Под городом есть разветвленная система подземных коммуникаций. В основном – ливневые стоки. Вы ведь сами, мистер Артем, знаете, сколько воды выливается тут с неба в сезоны дождей! А это целых пять месяцев…
– И что, по этим ливневым стокам можно добраться до университета или зоопарка? Но как?!
– Ногами, а как же еще?! – хлопает себя по объемным ляжкам Элизабет и неожиданно улыбается: – Под землей. Все очень просто. Городскую канализацию я знаю, как свои пять пальцев. Ливневые стоки там довольно высокие, до двух метров, их еще в колониальные времена построили, а потом постоянно расширяли и модернизировали, иначе бы город утонул после первого же дождя. Стоки регулярно чистят, потому что через ливневые решетки туда попадает много мусора. А их очисткой как раз и занималась наша служба…
Судя по всему, это действительно единственный приемлемый для нас выход. О ливневых стоках я, конечно же, слышал – ведь любые серьезные инфекции могут распространяться не только на поверхности, но и под землей.
Тем временем Элизабет энергично срывает со стены календарь и бегло набрасывает на его обороте план подземных коммуникаций. Никогда не думал, что под Оранжвиллем может быть столь разветвленный подземный город. Просто какая-то Клоака, как в Древнем Риме – с огромным количеством боковых проходов, промежуточных помещений, и даже глухих тупиков. Назначение этих тупиков мне, конечно же, неизвестно, но главные магистральные направления идут и к университету, и к мэрии, от которой до зоопарка рукой подать. Главное – не заблудиться.
– Вот тут, – с явным знанием предмета поясняет Элизабет, продолжая рисовать схему, – наша миссия. – Вот тут университет. А здесь первый ливневый сток… второй… третий… Думаю, что все подземные коммуникации в целости и сохранности. Даже если на поверхности рвались снаряды, вряд ли взрывная волна повредила подземелья. Слишком уж глубоко…
– А куда они в конце концов выходят? – интересуюсь на всякий случай.
– За несколько сот метров от набережной магистральный коллектор опускается на двадцать градусов, а дальше – решетка и огромная труба в океан.