Афродита и её жертвы

Волошина Ольга

– Давайте-ка рисунок вашей модели, – уклонился от слишком прямого ответа профессор. – Посмотрим, сможем ли мы сегодня сделать ваше личико. Иногда ввиду сложности приходится производить довольно длительную подготовку.

– Но доктор! – в приятном голосе пациентки зазвучали тревожные нотки, глаза влажно заблестели. – Каждый день промедления для меня подобен смерти.

И она протянула лист бумаги с изображением женского лица, аккуратно расчерченного на пронумерованные квадраты. Пётр Петрович удивлённо поднял глаза на Ирину Смирнову: лицо на рисунке было знакомо

ему с давних пор.

– Она ничем не хуже любой кинозвезды, – спокойно, хотя и с некоторым нажимом, сказала Ирина, заметив его удивление. – Но не так банальна, как растиражированная Мэрилин, и не так узнаваема, как Софи Лорен.

Профессор вдруг подумал, что эта Смирнова напоминает ему какую-то актрису. Нет, скорее певицу. Не слишком знаменитую, но известную. И этот голос, голос…

– И пропорции моего лица не вызовут у вас значительных затруднений, – добавила девушка уже с некоторым беспокойством.

–Ну что ж… Софья Антоновна, возьмите у госпожи Смирновой бумаги и подготовьте приборы. Гель № 3, а вот эликсира придётся использовать две дозы: модель довольно сложная и нестандартная, – профессор дал привычные распоряжения ассистенту и обратился к пациентке: – А вы, милая, посидите спокойно в кресле, выпейте стаканчик травяного чая, полистайте журналы. Всё необходимое вы найдёте в шкафчике возле кресла.

«И не будем вносить её в регистрационный журнал. Отсутствие Лидочки весьма кстати. Пусть эти деньги будут в резерве. С новым оборудованием так много проблем», – подумал Пётр Петрович и отправился готовиться к процедуре…

Глава вторая, в которой Марине Лазаревой почти делают предложение

«Для криминалиста нет большего греха, чем выбалтывать свои секреты»

Фридрих Дюрренматт «Судья и его палач»

После недели удушающей жары город накрыли тяжёлые мрачные тучи. Все замерло в ожидании дождя, а он никак не начинался. От сгустившегося влажного воздуха стало совсем нечем дышать. Хорошо, что сегодня только суббота, а впереди ещё целая неделя отпуска: я взяла работу на дом, но особенно надрываться не собиралась. Так что можно было посидеть в кресле у открытой двери лоджии, пытаясь вдохнуть из недвижного воздуха с улицы хоть глоточек невыжатой свежести.

Несмотря на духоту, я наслаждалась покоем, бездельем и одиночеством. Только вчера отправила Сашку к маме на дачу, и теперь располагала собой во всех смыслах этого выражения. Однако пока мне ничего не хотелось, было лень даже отправиться в гости. Даже читать книгу или слушать музыку.

Сашка закончила пятый класс со своими обычными тройками, ровно наполовину разбавленными пятёрками. До нейтральных хороших оценок моя дочь никогда не опускалась. Я подозреваю, что место троек вполне могли бы занять и двойки, не будь я матерью-одиночкой. Сказать по чести, у меня самой не поднялась бы рука поставить двойку единственному ребёнку тяжело работающей незамужней женщины. Правда, лёгкой и хорошо оплачиваемой работы не бывает. А моя деятельность оценивается весьма неплохо: при нынешнем издательском буме корректоры всегда обеспечены работой, а если ещё подрабатывать переводами…

Мои ленивые и никчемные размышления были грубо прерваны назойливым звонком в дверь. Выбралась я из кресла не сразу, надеялась, что незваный гость утомится давить на кнопку и уйдёт. Но посетитель всё никак не уставал. Напротив, он стал изощряться: три длинных, три коротких, пауза – и снова это же безобразие. Мне ничего не оставалось, как пойти и открыть. Настырным посетителем оказался мой давний знакомый Потапов Александр, верзила и простак, засидевшийся в женихах, профессиональный сыщик. (Терпеть не могу банального: следователь.) В свободной левой руке он держал большой гвоздичный веник умеренной лохматости, кисть правой руки по-прежнему лежала около звонка.

– Пригласишь войти или будешь держать меня на пороге? Сейчас уже и соседка любопытная высунет нос за дверь.

– Никто ничего не высунет, все по дачам расползлись. Одна я на этаже осталась, а мне даже из города уезжать лень. Да заходи же, что толчёшься под дверью. Это мне, я полагаю? – с этими словами я отобрала букетный веник и за рукав втащила Шурика в прихожую.

– Чай? – гостеприимно предложила я и тут же возразила сама себе: – Хотя какой кретин пьёт чай в такую жару! Лучше пиво или минералка.

По лицу гостя было видно, что от пива он не отказался бы.

– Минералки я бы выпил, пожалуй. Особенно со льдом, – сказал, однако, Шурик, явно удивляясь своему отказу от пива.

Потапов определённо нервничал, всё не решаясь сообщить мне, ради чего он собственно притащился. Я терпеливо ждала, лениво отхлёбывая пиво из высокого стакана. У меня даже были кое-какие предположения о теме нашей предстоящей дружеской беседы: милейший капитан Потапов вполне мог попросить меня замолвить за него словечко перед нашей общей приятельницей Юлькой. На предмет предложения ей руки и сердца. Небось, прослышал, что она уж месяц, как в очередном разводе.

Все мои друзья и знакомые мужского пола хотя бы однажды предлагают Юльке сердца и прочую собственность, и я их не осуждаю. Даже на мой пристрастный женский взгляд Юлька весьма хороша собой, в меру кокетлива и сверх всякой меры капризна. Разнообразные изюминки, конечно, в ней тоже присутствуют. Ну, кто же тут устоит! Все окружающие мою красавицу-подругу мужчины через это проходят, не избежал стандартной участи даже Колька-Лютик, который вообще не той ориентации. Надеюсь, он все же одумался самостоятельно, не дожидаясь Юлькиного отказа или согласия. Вот была бы хохма, если Юлька вышла б за него!

И кто же, скажите, осудит девушку, если она в таких тяжёлых обстоятельствах все время женится, тьфу, то есть, замуж выходит и разводится. Как у неё, бедной, только хватает сил воспитывать двух сорванцов от четырёх браков! В этом деле я не могу ей помочь даже советом, сама с одной Сашкой еле справляюсь. Мужья приходят и уходят, а дети остаются!

– Слышь, Мышка! – наконец отчаянно взвыл Потапов, продолжая нервно крутить пустой стакан в здоровенных лапищах. – У меня к тебе очень серьёзное предложение.