Агафья
Шрифт:
– А расскажи-ка барину, зачем ты сюда пришла!
– продолжал Савка, всё еще держа Агафью за талию.
– Ну-ка, расскажи, мужнина жена! Хо-хо... Нешто нам, брат Агаша, еще водочки выпить?
Я поднялся и, пробираясь между грядами, пошел вдоль огорода. Темные гряды глядели, как большие приплюснутые могилы. От них веяло запахом вскопанной земли и нежной сыростью растений, начавших покрываться росой... Налево всё еще светился красный огонек. Он приветливо моргал и, казалось,
– Поезд давно уже пришел". Подождав немного, я вернулся к шалашу. Савка сидел неподвижно по-турецки и тихо, чуть слышно, мурлыкал какую-то песню, состоящую из одних только односложных слов, что-то вроде: "Фу ты, ну ты... я да ты..." Агафья, опьяненная водкой, презрительной лаской Савки и духотою ночи, лежала возле него на земле и судорожно прижималась лицом к его колену. Она так далеко ушла в чувство, что и не заметила моего прихода.
– Агаша, а ведь поезд давно уж пришел!
– сказал я.
– Пора, пора тебе, - подхватил мою мысль Савка, встряхивая головой. Что разлеглась тут? Ты, бесстыжая!
Агафья встрепенулась, отняла голову от его колена, взглянула на меня и опять припала к нему.
– Давно уж пора!
– сказал я.
Агафья заворочалась и привстала на одно колено... Она страдала... Полминуты вся ее фигура, насколько я мог разглядеть сквозь потемки, выражала борьбу и колебание. Было мгновение, когда она, будто очнувшись, вытянула корпус, чтобы подняться на ноги, но тут какая-то непобедимая и неумолимая сила толкнула ее по всему телу, и она припала к Савке.
– А ну его!
– сказала она с диким, грудным смехом, и в этом смехе слышалась безрассудная решимость, бессилие, боль.
Я тихо побрел в рощу, а оттуда спустился к реке, где стояли наши рыболовные снасти. Река спала. Какой-то мягкий, махровый цветок на высоком стебле нежно коснулся моей щеки, как ребенок, который хочет дать понять, что не спит. От нечего делать я нащупал одну леску и потянул ее. Она слабо напряглась и повисла, - ничего не поймалось... Того берега и деревни не было видно. В одной избе мелькнул огонек, но скоро погас. Я пошарил на берегу, нашел выемку, которую приглядел еще днем, и уселся в ней, как в кресле. Долго я сидел... Я видел, как звезды стали туманиться и терять свою лучистость, как легким вздохом пронеслась по земле прохлада и тронула листья просыпавшихся ив...
– А-га-фья!..
– донесся из деревни чей-то глухой голос.
– Агафья!
То вернувшийся и встревоженный муж искал по деревне свою жену. А с огородов слышался в это время несдерживаемый смех: жена забылась, опьянела и счастием нескольких часов старалась наверстать ожидавшую ее назавтра муку.
Я уснул.
Когда я проснулся, около меня сидел Савка и слегка тряс мое плечо. Река, роща, оба берега, зеленые и умытые, деревня и поле - всё было залито ярким утренним светом. Сквозь тонкие стволы деревьев били в мою спину лучи только что взошедшего солнца.
– Так-то вы рыбу ловите?
– усмехнулся Савка.
– Ну, вставайте!
Я встал, сладко потянулся, и проснувшаяся грудь моя начала жадно пить влажный, душистый воздух.
– Агаша ушла?
– спросил я.
– Вон она, - указал мне Савка в сторону, где был брод.
Я взглянул и увидел Агафью. Приподняв платье, растрепанная, со сползшим с головы платком, она переходила реку. Ноги ее ступали еле-еле...
– Знает кошка, чье мясо съела!
– бормотал Савка, щуря на нее глаза. Идет и хвост поджала... Шкодливы эти бабы, как кошки, трусливы - как зайцы... Не ушла, дура, вчера, когда говорили ей! Теперь ей достанется, да и меня в волости... опять за баб драть будут...
Агафья ступила на берег и пошла по полю к деревне. Сначала она шагала довольно смело, но скоро волнение и страх взяли свое: она пугливо обернулась, остановилась и перевела дух.
– То-то, что страшно!
– грустно усмехнулся Савка, глядя на ярко-зеленую полосу, которая тянулась по росистой траве вслед за Агафьей. Не хочется идти! Муж-то уж целый час стоит и поджидает... Видали его?
Савка сказал последние слова улыбаясь, а у меня похолодело под сердцем. В деревне, около крайней избы, на дороге, стоял Яков и в упор глядел на возвращающуюся к нему жену. Он не шевелился и был неподвижен, как столб. Что он думал, глядя на нее? Какие слова готовил для встречи? Агафья постояла немного, еще раз оглянулась, точно ожидая от нас помощи, и пошла. Никогда я еще не видал такой походки ни у пьяных, ни у трезвых. Агафью будто корчило от взгляда мужа. Она шла то зигзагами, то топталась на одном месте, подгибая колени и разводя руками, то пятилась назад. Пройдя шагов сто, она оглянулась еще раз и села.
– Ты бы хоть за куст спрятался...
– сказал я Савке.
– Неравно тебя муж увидит...
– Он и без того знает, от кого это Агашка идет... На огород по ночам бабы не за капустой ходят -всем известно.
Я взглянул на лицо Савки. Оно было бледно и морщилось брезгливою жалостью, какая бывает у людей, когда они видят мучимых животных.
– Кошке смех, мышке слезы...
– вздохнул он.
Агафья вдруг вскочила, мотнула головой и смелой походкой направилась к мужу. Она, видимо, собралась с силами и решилась.